Обновления и новые редакции трилогии об Эльрике

Тексты редакции 2020 в fb2
25.01.2021 17:46
Пишет автор:
Если б не знатная переработка "Чужой войны", я бы не стала выносить выкладку fb2 в отдельное обновление. Где это видано, в конце концов, чтобы обновления на сайте были чаще раза в год? Но как началось всё с неновогоднего предновогоднего новогоднего обновления так, может, и пойдёт — противоречиво и внезапно. Поглядим.

"Чужую войну" я и правда почти переписала, так что в новой редакции она стоит нового упоминания. А заодно выложу здесь ссылки и на остальные тексты трилогии об Эльрике, и на "Деву и Змея", которые были отредактированы, скорее косметически. Анастасия Филимонова твёрдой редакторской рукой и зорким редакторским глазом довела косметическую правку до профессиональной, за что ей большое спасибо, но я ей отправляла не всё. Так что если где остались косяки с запятыми - это моё, родное. А где их нет - это уже поработала Анастасия.

«Чужая война» fb2 в редакции 2020 года
«Змея в тени Орла» fb2 в редакции 2020 года
«Змееборец» fb2 в редакции 2020 года
tarwood.ru/

---

21.03.2015 в 18:42

Пишет  Akkara:

Название: О спорах и последствиях
Автор: Akkara
Бета: Рэй
Размер: драббл, 316 слов
Пейринг/Персонажи: Эльрик де Фокс, Элидор
Категория: джен, преслэш
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Как Элидор узнал много нового об анатомии шефанго.
Предупреждения: возможен ООС
Размещение: запрещено без разрешения автора

В кои-то веки Элидору удалось выиграть у Эльрика пари. Выигрышу Элидор сначала очень обрадовался и целый день потом подначивал шефанго. Ну что уж тут, никто Эльрика не тянул за язык говорить, что если Элидор окажется прав, то он, Эльрик Тресса де Фокс, обещает ему фантастическую ночь любви.
Элидор оказался прав, но сексом они так и не занялись. Эльрик все крутил носом: то ему номер без ванной, то вода нехороша, то мыло не того оттенка и аромата. Конечно, Элидор догадывался, что на самом деле Эльрику (а точнее, Трессе) просто чудовищно не хочется отдавать этот долг. И потому он не спешил настоять на своем, терпеливо ожидая, когда же шефанго решится.
Почти через две недели после памятного спора торанго Эльрик де Фокс соблаговолил принять окончательное решение.
– Сегодня, – он отставил кувшин с самогоном и поднялся из-за стола. – Идем.
Элидор проследовал за ним наверх и замер. Почему-то Эльрик совсем не спешил сменить пол.
– Ну?
Это «ну» стало последней каплей. Элидор, рыкнув, притиснул шефанго к стене.
Эльрик не сопротивлялся – ни когда Элидор, матерясь, как портовый грузчик, стаскивал с него куртку, путаясь в застежках, ни когда рывком распахнул на нем рубашку. Не сопротивлялся и не делал попыток перехватить инициативу. Улыбался только ехидно. Хотя черт их, этих шефанго, разберет. Элидору уже было наплевать, где это произойдет, – в ванной, на кровати, на полу, – главное, чтобы наконец произошло.
Он стянул с Эльрика штаны, устраиваясь между разведенных ног, и...
И ничего. Гладкая серая кожа.
– А... где? – возбуждение куда-то пропало, настолько эльф был ошарашен открывшимся видом.
– В... – Эльрик ухмыльнулся. — Не ожидал? Ну, раз у тебя желание исчезло, сверху буду я. Я же обещал ночь любви. Мы не оговаривали, кто будет сверху.
Он перевернулся, подминая Элидора под себя, и сел. Вот тогда эльф увидел, как, а главное – откуда у шефанго появляется то самое, о чем восторженно шептались многие женщины портовых городов. Эльрик ухмыльнулся, сверкнув клыками:
– Ну, как тебе?
Элидор вздрогнул, всхлипнул и совершенно не куртуазно заржал:
– Твою мать! Черепашка!


Название: Трудовые будни
Автор: Akkara
Бета: Рэй
Размер: мини, 1526 слов
Пейринг/Персонажи: Орнольф, Паук, Артур, Зверь, Эльрик, Заноза, Мартин и другие
Категория: джен
Жанр: юмор, АУ
Рейтинг: G
Краткое содержание: Тяжела судьба капитана ФБ. А уж если в команде сплошь нелюди творческие и со своим видением, то не позавидуешь тому, кто носит фуражку.
Размещение: только после деанона

Онлайн-конференция участников ФБ 2*** года начиналась невесело. Орнольф Касур, он же капитан, замер перед экраном ноутбука, вглядываясь в лица сокомандников. Пауза затягивалась. Участники заметно нервничали. Учитывая, что капитан решил собрать их всех в одно время, чтобы обсудить несколько важных, по его словам, вопросов, а не поговорил приватно с каждым, ничего хорошего этот сбор не сулил.
Орнольф со вздохом открыл синюю папку и зачитал:
– Состав команды. Райтеры: Альберт Нордан и Марина Чавдарова. Художники: Зверь и Артур Нордан.
За спиной Орнольфа презрительно фыркнул сокапитан:
– Художники... От слова «худо».
Художники, как обычно, отреагировали философски, то есть не удостоили Паука даже словом.
– Тишина. Я продолжаю. Крафтеры: Заноза и Мартин Фальконе.
Мартин, высунувшись из-за плеча Занозы, помахал Орнольфу рукой – мол, я тут.
– Косплеер... один-единственный. И незаменимый. – Орнольф озадаченно перечитал текст с листа и нахмурился: – Почему господин косплеер до сих пор не предоставил личные данные?
Из рябящего помехами окошка онлайн-конференции раздался приятный мужской голос:
– Я буду из-под командного анонима. Знаете ли, не хочу направо и налево личными данными светить.
– Данными он светить не хочет, зато всем остальным сияет – смотреть больно. – Сокапитан, похоже, был не в духе, и ему ничего, абсолютно ничего не нравилось.
– И наконец, наша техническая поддержка. Дэвид Нортон...
На экранах конфы зашевелились. Похоже, на этот раз разбор полетов грозил только перечисленным участникам команды.
Капитан поправил несуществующую фуражку и, откашлявшись, начал:
– Во-первых, я хотел бы похвалить наших художников за низкорейтинговую... картин...ку. Отцу Артуру удалось очень… интересно передать настроение книг. Однако у меня вопрос. Как мы привяжем это к канону?
Артур пожал плечами:
– Мне не сказали, что конкретно нарисовать. Получите, что вышло.
– Но там натюрморт! – не выдержал Паук и, отодвинув Орнольфа, вперился в Артура испепеляющим взглядом.
– Напишите, что это ваза с фруктами Ахмази, – распорядился Эльрик де Фокс, которому до выкладок было совершенно нечем заняться и который числился бартерщиком.
– Так и запишем. – Орнольф усадил Паука рядышком и вручил ему ручку и листок бумаги: – Пиши.
– Что писать? – Паук покосился на Орнольфа очень недружелюбно. – Рыжий, ты вот сейчас мне занятие придумал, чтобы я заткнулся и не влезал?
– Полагаю, «да» будет неправильным ответом?
Из соседнего с де Фоксом окошка с глубокой хмельной печалью во взгляде следили за разговором двое. Замкапитана и замзамкапитана. Змей с Гиалом, отстраненные от руководства деятельным Пауком, уже неделю или две не появлялись даже в сообществе, отговариваясь тем, что разрабатывают план пиара команды на инсайде. Вот и сейчас они просто слушали и в разговор не вмешивались. Но присутствие обозначали. По крайней мере, если кого-то из них не было видно в окошке конференц-связи, то всегда можно было услышать тонкий, почти музыкальный звон бокалов.
– Ладно. – Орнольф посмотрел на Зверя: – Ну, я понимаю, почему у нас только одна работа по низкому рейтингу. Да и та ваза...
Паук перебил его, чтобы внести коррективы в название:
– Не ваза, мы назовем эту картину «Мечты Ахмази». Так будет загадочнее, и есть шанс, что на нее хоть кто-то посмотрит.
– В надежде увидеть то, чего у Ахмази нет? – сладким голосом предположил Эльрик.
Паук фыркнул и отвернулся, всем своим видом говоря: «Кому не нравится, идите вы в Нижние земли. Четким строевым шагом».
Орнольф рассеянно погладил обиженного по головушке и продолжил:
– Зато с высоким рейтингом у нас полный порядок, если не считать, что Волка зациклило на расчленении одного и того же мужика. Кстати, кто это такой?
Зверь мечтательно улыбнулся. Половина присутствующих подобралась.
– Волк? – первым подал голос Артур. – Ты его уже или еще нет?
Волк улыбнулся еще мечтательнее. Орнольфа передернуло.
– Перейдем к другим членам нашего коллектива. Альберт, ты же обещал миди на рейтинг. Где оно?
Альберт виновато развел руками:
– Пишу, но ведь все зависит не от меня, а от музы! Муза никак не идет.
– Муза у него не идет, потому что под дверью брат с топором молится, – заложила Артура недовольная Маришка. – Мешает творческому процессу в свободное от рисования натюрмортов время. Скажите ему уже кто-нибудь, чтобы не караулил под дверьми. А то я вчера вышла водички ночью попить, так об него споткнулась, упала и сломала ноготь, и теперь не могу ничего написать! – Маришка продемонстрировала в камеру руку с обломанным ногтем на среднем пальце.
– А вот тебя, – Орнольф вздохнул, — я как раз хотел попросить временно не писать вообще ничего, включая начатую тобой аналитику на тему «Есть ли секс в книгах Натальи Игнатовой?».
– И почему это ты пишешь только о нас? – прошипел Паук, то ли поддерживая Орнольфа, то ли действительно интересуясь причинами.
Маришка фыркнула:
– Потому что я не могу измышлять из головы. Да и как журналист, как хороший журналист, я не приемлю непроверенных фактов. Не могу же я вводить поклонников в заблуждение, например, написав про Волка и Эльрика. Или там про Мартина и Занозу, эти ведь точно живут вместе!
Волк и Эльрик переглянулись, однако оставили пассаж Маришки без комментариев. Мартин только рукой махнул, пробурчав, что вампирам вообще-то секс не нужен. Заноза попытался было объяснить, что еще как нужен, но тут снова заговорил капитан, и упырю временно пришлось заткнуться.
– Ну хорошо, с этим мы разобрались. Теперь перейдем к нашим крафтерам. Господа. Вы что творите?
Заноза заметно оживился:
– А что? Вы же сам сказали – сделать какой-нибудь макет. Мы и сделали.
– Макет, Заноза, это модель объекта в уменьшенном масштабе! – Орнольф хотел добавить что-то еще, но Заноза уже сел на любимого конька и понесся вперед.
– Макет – объемно-пространственное изображение проектируемого или существующего сооружения, а также целого архитектурного ансамбля. Выполняется в различных масштабах из гипса, дерева, картона, папье-маше, пластмасс и других материалов. Нигде не говорилось, что масштаб обязательно должен быть уменьшенным!
– Это ФБ! – не выдержав, рявкнул Паук. – Тут не строят моделей дворца Сияющей в натуральную величину на специально купленной под это дело земле, не разводят яблоневые сады за одну ночь и не сгоняют кагалом фейри, которые устраивают фотосет на фоне ворот с надписью «Сияющая – дура»!
– Я был против надписи, – быстро сказал Заноза, а Мартин развел руками:
– Вообще-то идею подал замкапитана. Про надпись, кстати, он же и рассказал. Мы хотели, чтобы все было правдоподобно.
Замкапитана, гадко захихикав, чокнулся с Гиалом бокалами.
– Вы меня с ума сведете! – Орнольф устало потер переносицу. – Все отснять с высоты птичьего полета и зафотошопить на фоне молодой травки. Купить кошачью в ближайшем супермаркете, в конце концов. Нам нельзя выбиваться из общего концепта битвы. Все понятно?
Заноза с Мартином понуро кивнули.
– Теперь перейдем к последнему, но очень важному вопросу. Точнее, к моменту. Дэвид, объясни, почему на инсайде происходит чертовщина с голосовалками, откуда появляющиеся и исчезающие посты, зачем тебе понадобились две тысячи виртуалов и что значат те коряво нарисованные картинки с надписями «Шаблоны не пройдут!», «На каждый шаблон у нас найдется топор!» и «Кто с виртуалами придет, от Волка и погибнет»?
Дэвид Нортон, на секунду отвлекшись от второго экрана, глянул на Орнольфа немного рассеянно:
– Правду значат. Я считаю, что борьба должна быть честной. Если борьба не честная, нужно сделать ее честной, используя все средства, которые применяет противник. Как то: шаблоны, виртуалы в голосованиях, антипиар на инсайде, пиар на инсайде и...
– Ликвидация слишком прозорливых анонов, которые слишком много говорят, – добавил Скорда из своего рябящего окошка.
– Ликвидация вообще лучший метод конкуренции, – промурлыкал себе под нос Эльрик.
– Тотальная, – поддержал Зверь. – Но не слишком быстрая.
– Отставить ликвидацию! – Орнольф стукнул кулаком по столу, а после глянул на экран, за которым прятался главный шпион империи Шэн.
– А вас я попрошу остаться, незаменимый вы наш и единственный. На вас поступила анонимная жалоба.
– Анони-и-имная? – Скорда даже видимым стал, так ему сделалось любопытно. – И кто же наш маленький аноним?
Из соседнего окошка на Скорду уставился пышущий гневом Март.
– Прекрати меня косплеить. Во-первых, не похоже, во-вторых...
– Ну?
– Не похоже, – упавшим голосом, очень тихо повторил Март и покраснел.
– Кто еще считает, что мне не удался косплей Марта? – в голосе Скорды появились мурлыкающие нотки.
Заноза, собравшийся сказать, что, по его мнению, ничего общего у Скорды и Марта нет, снова был вынужден замолчать, поскольку Мартин намертво запечатал ему пасть ладонью:
– Лучше молчи, а то он тебя так откосплеит, как недавно Паука... помнишь?
Знатный вышел скандал. Паук, когда увидел выложенные в сообществе фотографии, поклялся, что доберется до этого косплеера и сдерет с него кожу. На фотографиях на кровати в форме сердца возлежал Скорда, вокруг, на полках, тумбочках и полу, горели готические черные свечи, воткнутые в черепа (Мартин очень надеялся, что черепа все же были не настоящие). Сам Скорда был одет... скорее, он был раздет, потому что узкая полоска блестящей ткани, прикрывающая пах, мало чем помогала скрыть наготу. Роскошная белая шуба тоже скорее подчеркивала, нежели хоть как-то прикрывала тело. В довершение ко всему, наглый Скорда щерил в камеру явно накладные клыки, купленные в магазине розыгрышей.
Скорда тогда оправдался тем, что они, видимо, читали разные книги и именно так он, Скорда, себе и представлял вампира на отдыхе. Мартин, конечно, потом еще неделю дразнил Занозу, покупая ему то блестящие стринги-слоники, то пушистые тапочки с зайчиками, то гламурные плетки. Заноза стоически терпел, и демону это быстро надоело. Но дарить такие подарки самому – это одно, а чужие дурацкие шутки – другое. Паука кое-как успокоил Орнольф, предложив ему должность сокапитана и клятвенно пообещав, что без Паучьей цензуры ни одна фотография не пойдет в выкладку. И вот – снова. Но на этот раз обиженным оказался Март.
Начавшийся было скандал прервал Лукас.
– Со Скордой я сам поговорю, – пообещал святой отец и исчез с экранов. Видимо, отправился говорить. Орнольф с облегчением вздохнул:
– Ну что ж, на сегодня конференция закончена. Продолжайте работать в выбранном направлении. Скоро визитка.
Одно за одним гасли виртуальные окошки, сокомандники разбредались по своим делам, и только Пауку что-то не давало покоя.
– Что-то ты, Орнольф, сейчас совсем не то сказал. Только вот что, никак не пойму...

---

21.03.2015 в 18:46

Пишет  Akkara:

Название: Гордость и предубеждения, или собачья жизнь
Автор: Akkara соавтор желает остаться неизвестным
Бета: Ярк, Рэй
Размер: миди, 7438 слов
Пейринг/Персонажи: шефанго, оборотень
Категория: джен, гет
Жанр: АУ, драма, юмор
Рейтинг: G
Предупреждения: Персонажи данного фика, имеют отношение к героям Натальи Игнатовой весьма посредственное.
Краткое содержание: — Что же ты медлишь? — проникновенно, с горечью в голосе произнес волк. — Так было предначертано свыше. Я зверь, ты — охотница. Нам не быть вместе. Наша любовь была обречена с самого начала... и я прошу тебя об одном: постарайся сделать все быстро. Во имя... во имя того, что было когда-то между нами.
Примечание: По заявке. «Напишите мне взаимодействие рандомного оборотня и рандомного шефанго. "Я могу становиться волком, тебе не страшно? - А я могу становиться мужчиной. И вообще, волков бояться, в лесу не **аться». Заявка выполнена наполовину. Просим прощения у заказчика.
Размещение: запрещено без разрешения автора

Есь женщино в русском селенье нам всем запрещает закон.
(с)


Серый матерый волк повел носом, принюхиваясь. На поляне кто-то был. Ветер принес чужие запахи. Сладковатый аромат жасмина, свежей выпечки и новой хорошо выделанной кожи. Подкравшись к краю, где кусты росли особенно густо, хищник, припав на брюхо, пополз вперед, стараясь рассмотреть нежданного визитера.
Гостья обнаружилась на пеньке возле поленницы. Девушка в просторных полотняных штанах и такой же рубахе преспокойно сидела на солнышке, шевелила пальцами босых ног и ела пирожки, вытаскивая их по одному из плетеной корзинки. Рядом с пеньком стояли сапоги. Волк хмыкнул, оценив размер обуви. Сапоги принадлежали явно не хрупкой красавице.
Черт-те что, а не бедная заблудившаяся жертва матерого оборотня.
Волк, полежав еще пару минут, все-таки принял решение выйти на поляну.
– Ну здравствуй, красна девица, – он припал на передние лапы и вильнул хвостом.
– Ну, и тебе привет, серый молодец, – девушка, перебросив за спину тяжелую русую косу, потянулась за еще одним пирожком.
– Я злой волк. Я тебя съем! – зверь щелкнул зубами, демонстрируя, какой он злой и опасный.
– Ох уж эти мне ваши кобелиные игры с уклоном в эротику, – красна девица запустила в волка пирожком и улыбнулась.
Пирожок волк поймал на лету, прожевал вдумчиво и выплюнул:
– С капустой. Квашеной, – он улегся на травке и недовольно засопел.
– А ты думал, селяне тебе с парной телятиной налепят пирожков? – девушка спрыгнула с пенька и, подойдя, присела рядом с волком. Потрепала его по серым ушам, а потом, наклонившись, поцеловала в мокрый черный нос. – Ну привет, Серый. Я соскучилась.
Волк покосился на сапоги.
– И я тоже, Синна. А Хастазар где?
Синна-Хастазар-Зар похлопала ладонью по груди:
– Все свое ношу с собой.
Серый волк, которого звали Вардом или, проще, Серым, тяжело вздохнул. Для него Хастазар и Синна были двумя разными людьми, точнее, шефанго. Кое-как он смирился с тем, что его дама сердца превращается в громадного и весьма злого на язык мужика, но поверить в то, что это она и есть, Серый так и не смог. Поэтому, когда появлялся Хастазар, волк чувствовал себя неуютно. Лет пять назад он даже к магу ходил с просьбой разделить Синну и Зара. Где это видано, чтобы одно тело делили мужчина и женщина! Маг оборотня высмеял и, как мог, постарался объяснить природу шефанго, но Серый упорствовал, тая надежду, что однажды удастся избавиться от Хастазара и спокойно жить с Синной, не рискуя утром проснуться в объятиях мужчины. К слову сказать, с мужчиной, то есть с Хастазаром, Серый не просыпался ни разу, но ведь это ничего не значит: а вдруг он решит появиться в самый неподходящий момент, и Синна не сможет его контролировать? А вдруг он навсегда решит занять тело?
А пахло от Синны вкусно... Да и, на взгляд Серого, Синна, стройная, высокая, с тонкими чертами лица, огромными серыми глазами, пусть и обладала внушительным набором клыков и когтей, была намного привлекательнее, чем любая человеческая женщина. Он потянулся облизнуть ей лицо, но девушка ловко уклонилась.
– Нежности потом. Сначала работа. Догадываешься, зачем я здесь?
– Представления не имею, – проворчал Серый. Поворот разговора ему не понравился. Работа Хастазара заключалась в том, чтобы уничтожать опасную нечисть. К которой сам Серый причислять себя отказывался, но вполне допускал, что у окрестных селян на сей счет может быть иное мнение.
– Обнаглел ты вконец, – вздохнула Синна, привлекая к себе тяжелую лобастую голову и укладывая ее себе на колени. – Ты чего творишь, а?
Серый молча дернул ухом.
– Обиделся? Это мне обижаться надо, между прочим. Ни рожи, ни кожи, дура дурой, тощая, как доска!
Серый прикрыл глаза, позволяя почесывать себе холку.
– Кто?
– Старостина дочка. Что ты в ней нашел только?
– Ничего.
– А обрюхатил ее на кой?
Волк приоткрыл один глаз.
– Ты ревнуешь? – с надеждой отозвался он.
Рука Синны замерла в воздухе.
– Так это что... правда ты?! Серый, ну ты не идиот, а?! Все оборотни как оборотни, где живут, там не гадят, а ты что?! Ладно бы резал себе овец потихоньку – нет, девок брюхатить взялся! И не сиротинку какую-нибудь, вдовью дочку, а самую богатую выбрал! А если бы этим идиотам не я попался, а другой охотник?! Словил бы серебряный болт в задницу, мигом бы прочувствовал, что почем!
Волк, словно подброшенный пружиной, отлетел от девушки на несколько шагов, вздыбил шерсть на загривке и оскалился:
– Пр-р-рекрати!
– Порычи еще на меня тут, порычи! – Синна треснула его по голове опустевшей корзинкой. – Ну что ты так взбеленился? Я не нарочно, я просто забыла, что ты этого не любишь. Хотя это глупо. Все, успокойся... Давай поговорим серьезно.
Вздыбленная шерсть постепенно опускалась. Серый подозрительно глянул на Синну снизу вверх, потом сел на хвост и вздохнул. Он как-то пытался объяснить ей, что в «некоторые моменты», например, когда тебя нежно ласкают девичьи руки, думать (и слышать) о том, что эта девушка – мужик, особенно неприятно; даже сравнения приводил, но все без толку. Синна, кажется, искренне не поняла, что может быть плохого в «вот ложишься ты с девчонкой... гладишь ее, ласкаешь... а потом бац – яйца нащупал!». Хастазар (Серый предпочитал думать о нем как о брате Сины), которому он как-то по пьяному делу на это пожаловался, тоже волка не понял. Шефанго, что с них взять?
– И никого я не брюхатил, – проворчал он недовольно. – Сама идиотка. Как будто не знаешь, что у нас с людьми общего потомства быть не может!
– Но ты с ней спал!
– Ну... спал, – вынужден был признать Серый. – Только я, что ли? Если старосте так нужен зять, то пускай поищет в другом месте. В кузнице, например. Хвост готов дать на отсечение, что младенец будет рыжим.
– Старосте нужна твоя шкура, – Синна шагнула ближе, наклонилась и запустила пятерню в густую мохнатую шерсть. – И мне, пожалуй, тоже. Драться будем?
– С тобой? – волк смерил ее грустным взглядом и мотнул головой, высвобождаясь из ее хватки. – Да ну тебя...
Он демонстративно повернулся к ней задом и снова уселся на хвост. Синна злилась – Серый чувствовал это шкурой. И втайне злорадствовал.
– Я тебя сейчас вправду прибью, – в голосе девушки зазвучали металлические нотки. – Прекрати немедленно!
– Что же ты медлишь? – проникновенно, с горечью в голосе произнес волк. – Так было предначертано свыше. Я зверь, ты – охотница. Нам не быть вместе. Наша любовь была обречена с самого начала... И я прошу тебя об одном: постарайся сделать все быстро. Во имя... во имя того, что было когда-то между нами.
– Тьфу, клоун. Ну, сам виноват.


Ближе к вечеру в деревне начался переполох. Мальчишки, с полудня караулившие охотника на нежить, промчались по деревне с воплями «идет!». В избу старосты народ набился так, что просторная горница враз стала казаться маленькой. Впрочем, староста зря надеялся, что охотник явится прямо к нему. Хастазар прошел мимо дома и встал возле колодца на деревенской площади. Девки, стайкой сбившиеся за плетнем, хихикая, строили ему глазки, и, похоже, больше всех старалась старостина дочка, по словам волка, охочая до мужиков не меньше, чем ее папенька до вдовушек, которых было полсела. Мужики – кто на войне погиб, кто так домой и не вернулся, обзаведясь в чужом краю новыми семьями и наделами земли.
Староста не спеша подошел к охотнику.
– Ну что, убил ты тварь? А коль убил, где ж доказательства?
Охотник кинул под ноги старосте волчий клык. Староста поднял его, осмотрел и покачал головой:
– Маловато для доказательства-то. Мало ли, от какого волка ты его отколупал. Может, встретил какого в овраге больного или дохлого...
Хастазар поморщился:
– Ты еще скажи, что шкуру именно поэтому я и не прихватил, да? Потому что нашел дохлого волка и побоялся, что вы его узнаете.
Староста, пожевав губами, согласился:
– Дык, бывали случаи. А нам по два раза денег платить не охота за убиение одного и того же оборотня.
– Да не убил я его, – Хастазар пожал плечами.
Мужики загомонили, послышалась даже пара очень смелых высказываний относительно попыток охотника ввести в заблуждение честных селян.
Дальше Хастазар слушать не стал. Выдержав паузу, свистнул. На площадь из тени между домами выступил искомый селянами оборотень. Народ прыснул в разные стороны резвее, чем тараканы от хозяйки со светильником и тапком. Староста, моментально обежав колодец, пристроился за спиной охотника.
– Ты что ж это, приволок его сюда? Тебе же велено было убить мерзкую тварь!
Охотник подозвал зверя, и только тут селяне поняли, что волк еле переставляет лапы. Зверь шел, будто его тянули к себе на цепи, но сопротивляться воле охотника не мог, хоть и очень старался. На шее зверя красовался новенький черный кожаный ошейник.
– Магичил ведьмак-то. Ишь как зверя захомутал, в ошейнике вся сила, – зашептались девки, указывая на волчью «обновку». Подошедшего зверя Хастазар ухватил за холку, приподнял над землей и пару раз тряхнул, демонстрируя селянам.
– Я, конечно, могу вам его оставить... – селяне одобрительно загомонили. – Что бы вы по-свойски с ним разобрались. Но...
Вот это «но» заставило гул утихнуть. Староста настороженно глянул на зверя, который уже не выглядел таким заморенным, как пару минут назад.
– Вы знаете, как правильно оборотня убить? Если не знаете, будет у вас мертвый оборотень бегать по деревне. А уж тех, кто его убивать будет, он в первую очередь найдет и сожрет.
Староста отошел под защиту толпы:
– Дык и что делать то?
– Да ничего, с собой я его заберу. Убью подальше от села. Чтобы он сюда уже не вернулся. Правда, придется далеко отойти, но я не против сопровождающих, ну, чтобы вы убедились и все такое. Желающие есть?
Желающих составить охотнику компанию в убиении оборотня не нашлось. А ну как и охотник его порешит неправильно, а волк потом мертвым вернется добить свидетелей?
Прощались поселяне с охотником тепло. Правда, денег староста пытался недоплатить, ссылаясь на то, что охотник оборотня не убил, а живым забирает, стало быть, недовыполнил контракт. Хастазар ругаться не стал. Сказал, что прямо тут и сейчас убьет, и вся недолга. Правда вот, кто знает, как. Может, правильно, а может, и неправильно. В шутку вроде сказал, но монеток в кошеле заметно прибавилось, и на дорожку от сердобольной вдовицы охотник, сберегший честь оставшихся девок, получил бутылку свекольного самогона.
Провожали Хастазара всей деревней. Весело махали вслед, а мальчишки довели аж до кромки леса.

Солнце клонилось к закату. Рослый гнедой конь шел по пустынному в этот час тракту ровным шагом, переставляя ноги с кажущейся неторопливостью, хотя лошадке поменьше, чтобы угнаться за ним, пришлось бы перейти на рысь. Впрочем, мерно трусящего рядом крупного серого волка это нимало не смущало – он умудрялся не только не отставать и не задыхаться при этом, но еще и не затыкаться.
Всю дорогу.
Сначала он требовал от «подельника», как он выразился, отдать ему «его долю». Хастазар согласился на это без возражений, и Серый, видимо, почувствовав себя обманутым, тут же заявил, что Хаст ему все равно должен, потому что это из-за него, треклятого шефанго, ему пришлось срываться с насиженного места, покидать замечательные живописные места, богатейшие охотничьи угодья и гостеприимных, отзывчивых селянок. На этом месте Хаст не выдержал и выразительно кашлянул, но Серый, для которого Хастазар и Синна были двумя разными людьми, даже не понял, что сказал что-то не то, и потому продолжил ныть. Потом долго, в красках, расписывал, насколько унизительно ему, Серому, было появиться «на людях» в таком виде и как это неприятно, когда тебя держат за шкирку, словно двухмесячного щенка, а, между прочим, среди тех селян были дамы, мнением которых о себе он, Серый, весьма дорожил. После этого начал ныть, что только на редкость бессовестные типы могут ехать верхом, когда их лучший друг вынужден бежать вровень с конем, словно какая-то охотничья шавка. Тут терпение Хастазара лопнуло, и он сообщил, что Малик, пожалуй, увезет и двоих, он парень крепкий, но только седло его для этого не предназначено, поэтому единственным выходом будет навьючить Серого поперек крупа и связать передние лапы с задними под брюхом коня, чтоб не свалился. Серый с готовностью возмутился, и Хасту досталось и за бесчувственность, за дурацкие шуточки, а еще – за то, что он, Серый, не видел Синну чуть ли не год и виноват в этом, конечно же, Хастазар.
Хаст молча терпел.
Постоялого двора (он стоял почти на самой опушке леса, в который затем нырял тракт) они достигли уже после заката. Здесь Хаст спешился, бросил Серому мешок с его одеждой, и тот, на пару минут исчезнув в кустах, выбрался из них уже в своем человеческом обличье. Хаст с удовольствием оглядел его – он соскучился по своему приятелю, которого не видел без малого год. Высокий (примерно на ладонь пониже самого Хаста и настолько же повыше Синны) темноволосый, крепко сложенный парень встретил его взгляд с подозрительностью и принялся оправлять на себе одежду. Хаст вздохнул. Он устал объяснять Серому, что шефанго-мужчина – нормальный, по крайней мере – другими мужчинами не интересуется. Ему это просто не нужно. Но Серый то ли не мог понять, то ли не доверял до конца, то ли... Иногда Хаст подозревал, что тот просто водит его за нос. Серый вообще был большой любитель картинно пострадать.
Ворота постоялого двора были открыты. Хастазар завел Малика внутрь и огляделся в поисках конюха или хотя бы мальчишки на побегушках, но никто не поспешил навстречу, чтобы взять повод. Вард, проскользнувший вперед, толкнул было входную дверь, но она оказалась заперта. Впрочем, по свету, который лился в щели между ставнями, и по доносящемуся изнутри шуму было ясно, что спать там еще и не думали ложиться.
– Эй, хозяева! – Вард несколько раз ударил дверным молотком. – Открывайте!
Заскрипели засовы, распахнулась входная дверь, заливая тонущее в сумерках крыльцо прямоугольником света.
– Занято у нас, – обшарив вошедших пристальным взглядом, быстро проговорил хозяин трактира. – Нету мест свободных. Все столы заняты!
– Да нам много не нужно, – обаятельно улыбнулся Вард. Хастазар промолчал – из них двоих переговоры всегда лучше удавались этому двуличному пройдохе. – Нам бы одну комнату, а ужин можете прямо туда подать, не обидимся.
– Э там, ужин! – трактирщик махнул рукой в сторону коновязи. Под навесом стояло семь или восемь лошадей, мирно хрупающих овсом из подвешенных на шею торб. – Видите, сколько – да в конюшне еще пяток стоит! Все как есть занято, и номера тоже все! Кухарку, и ту на сеновал прогнал, в ее комнате прислуга графская расположилась. Ступайте отсель, ребята, через лес тракт широкий, не заблудитесь, три версты всего, а там хутор будет – попроситесь к кому ни на есть или в стогу переночуете. У нас негде.
Не дожидаясь возражений, он хлопнул дверью прямо перед их носами. Вновь загремели засовы.

Хаст философски пожал плечами:
– Ну, значит, еще проедем. В конце концов, не привыкать и под березой спать. Тепло, да и еда есть. Кашу заварим на костре. Идем, Серый.
Вард философского настроения друга не поддержал. Выйдя за ворота, он тут же вцепился в стремя Малика, не давая Хастазару сесть верхом.
– Никуда я отсюда не пойду!
Хастазар даже бровь удивленно выгнул:
– И что ты предлагаешь? Ворваться внутрь, расшвырять гостей, половину убить и съесть, а вторую половину изнасиловать и выкинуть в окна?
– А ты можешь? – Вард, был бы волком, сейчас, наверное, вилял бы хвостом и преданно заглядывал в глаза Хасту.
– Что именно? Съесть или изнасиловать? – Хаст глубоко вздохнул, подавив нарастающее желание дать этому великовозрастному мальчишке в лоб кулаком.
– Ну, избавиться от них. Ты же это, можешь просто рыкнуть. Я помню, в городе, в прошлом году, на тебя налетела банда, ты даже оружие не стал вынимать. Оскалился страшно так, они и попадали. Словно девицы на балу перед местным графом, который объявил, что решил на одной из них жениться, но на которой, не скажет!
– Болтаешь ты много, Вард, вот что я тебе скажу. – Хастазар высвободил из рук Варда стремя. Однако тот не отстал.
– Слушай, может, перекинешься, а? Синну-то пустят быстрее, а я волком стану. Всяко девку пожалеют, и ночевать будем в тепле, и пожрать будет не только каша, а еще и поросенок молочный. Может быть, колбаски будут кровяные. Они свинью резали, я запах чую, куда им кровь девать? Только колбасу и делать. Ну, давай, Хаст! Ну что тебе стоит? Уступи Синне место, она тоже, наверное, не против в мягкой постели ночевать, а не под кустом.
– Да сколько же раз мне повторять... ох, ладно... пусть так будет. Ты же мертвого достанешь. Но учти, если погонят, уйдем. Никаких… Шон раг! Авораж! Ясно?!
Вард закивал.
– Я все понял!

Внутрь их и правда пустили. Одно дело – два здоровых мужика при оружии, другое – хрупкая девушка с собакой. Правда, собаку хозяин велел оставить на сеновале, сказал, что-де не положено в комнаты с собой животных брать. Синна возразила, но хозяин, хмуро смеривший ее взглядом, спросил, а не желает ли молодая дама переночевать вместе с псом на том же сеновале? И так гостей полон двор, мест нет, а в той клетушке, в которой ей постелят, только она сама и поместится, так что или на сеновал оба, или только собака. Синна здраво рассудила, что собака на сеновале лучше, чем на сеновале она и собака. Вард и рад был бы негодовать, но Синна не Хастазар, да и он сам настоял на том, чтобы Хаст стал Синной.
Однако поужинать в общий зал хозяин пустил обоих. Тут Вард не ошибся: был и молочный поросенок, и кровяная колбаса. Одинокая молодая девушка изрядно удивила не только хозяина, но и гостей. Щедро расплатилась за ужин вперед, и не медью, а серебром, да еще и собаке не кости и объедки отдала, а половину заказанного поросенка. Еда стремительно убывала с принесенных тарелок, а вино из кувшина, и Синна подобрела настолько, что идея волка уже начала казаться не такой уж и плохой. Ну и что, что мужиков полон зал, а женщин ни одной нет. В конце концов, и сама Синна может в любой момент стать мужчиной, ей ли бояться перепивших охранников местного землевладельца?

Чужие заинтересованные взгляды на себе Синна чувствовала, но они ее не беспокоили, скорее, забавляли. Еще ее смешила реакция Серого – кажется, тот всерьез ревновал ее к этим молодчикам, то и дело отвлекаясь от трапезы для того, чтобы оскалить зубы в ответ на чей-нибудь чересчур пристальный взгляд. Самого Серого тоже разглядывали с очень большим интересом – господа, собравшиеся под этой крышей, были, по всей видимости, охотниками, сопровождавшими своего хозяина, потому неплохо разбирались и в лошадях, и в собаках.
– Какой у вас зверь… – раздался голос за спиной Синны. Один из молодчиков, набравшийся, судя по всему, больше других, счел возможным завязать светский разговор. – Настоящий волк… Где вы только раздобыли такого роскошного пса?
Синна обернулась. Мужчина – совсем молодой парень, ему было, наверное, чуть больше двадцати – раскачивался с каблука на мысок своих охотничьих сапог, похлопывая себя хлыстиком по голенищу. Он галантно улыбался, но в улыбке и в самом лице – довольно красивом и, надо сказать, чисто выбритом – было что-то скользкое, неприятное. Несмотря на то, что одет он был в такой же серый охотничий камзол, как и остальные, манера держаться выдавала в нем человека, привыкшего к безусловному повиновению окружающих. Очевидно, это был либо сам местный граф, барон или как его там, либо кто-то из его ближайшего окружения. В любом случае, в планы Синны не входило ни ссориться с ним, ни тем более завязывать знакомство.
– Прибился ко мне еще щенком, – вежливо ответила она. – Теперь вот вымахал в здоровенную прожорливую тварь.
Серый под столом молча оскалил зубы, и Синна не удержалась от маленькой мести:
– Умный пес, но страшный лентяй, обжора и трус.
Серому, наверное, стоило большого труда удержаться от ответной реплики. Он ограничился глухим рычанием, но молодой господин все равно пришел в восхищение:
– Он как будто все понимает! Сударыня, прошу вас, назовите свою цену! Этот великолепнейший волкодав будет украшением моей псарни!
– Это... не волкодав, – Синна с запозданием поняла, что разговор заходит куда-то не туда. – И он не продается, извините. Это мой друг, я не собираюсь с ним расставаться.
Она вгрызлась в поросячью ножку, давая понять, что разговор закончен. Юный хлыщ говорил что-то еще, кажется, предлагал большие деньги, но она его уже не слушала. Серый под столом затих, и это Синне не нравилось абсолютно. У нее даже мысли не мелькнуло согласиться на сделку, взять деньги, потом дождаться, покуда Серый сбежит от нового хозяина и с удовольствием пропить деньги на пару с ним. Такие вещи всегда были во вкусе этого неуемного шута, но сейчас он, кажется, был сильно обижен и очень близок к тому, чтобы разозлиться по-настоящему.
Спать они разошлись каждый в отведенное место. Синна – в крохотную каморку под крышей, где с трудом уместилась сколоченная из досок кровать, а Варда трактирщик отвел на сеновал. Точнее, это Серый пошел на сеновал, а хозяин сделал вид, что отводит его туда. Да и то только после заверения Синны, что Серый не укусит, если его не провоцировать, и будет совсем хорошим мальчиком, если ему принести еще пару свиных ножек.
Тюфяк и подушка были набиты свежей соломой, а не протухшими тряпками, так что Сина с удовольствием разместилась на ложе и моментально уснула. Сквозь сон, ближе к утру, она слышала, как отъезжают охотники, слышала грохот подков, подобострастный голос хозяина и визгливый лай левреток. Проснулась Синна ближе к полудню, солнце уже вовсю светило пробиваясь даже сквозь вековую грязь на никогда не мытых окнах чердака. Удовольствие от хорошего ночного сна и сытного завтрака было испорчено отсутствием Серого. «Дуется, наверное», – подумала Синна и попросила хозяина завернуть пару кровяных колбас с собой. Однако, выйдя на улицу и свистнув, ответа не получила.
Полчаса ушло на то, чтобы обыскать сеновал и посмотреть за забором. Серого не было и там. Синна кинулась к коню, перерыла чересседельные сумки. Одежда волка была на месте, а также и его доля в потрепанном кошельке, и старый нож, с которым оборотень не расставался в человеческом обличии. А это значило только одно: Серый попал в беду.
Диалог с хозяином многое поставил на свои места. Сначала толстый владелец постоялого двора отпирался и утверждал, что ничего не знает, но когда Синна сменила облик, пошел в отказ от прежних показаний. А кто бы не сказал правду, столкнувшись нос к носу с разъяренным шефанго? О шефанго хозяин слышал и даже видел, что остается от тех, кто пытается с ними спорить.
– Знал бы, что вы – это они, я бы никогда, я бы ни за что, ни в жизнь!
Хастазар молча, выслушивал сбивчивые извинения, сидя на колченогой табуретке и прижимая трактирщика ногой к полу.
– Ближе к делу, уважаемый. Так где, вы говорите, моя собака?
Уважаемый, покрасневший, потный, замотал головой.
– Все скажу! Только не насилуйте!
Хастазара перекосило:
– Ты что, девка красная, что ли, насиловать тебя?! А вот сожрать могу, это запросто.
В тусклом свете блеснули белые острые зубы. Такими, наверное, очень удобно рвать мясо и перегрызать кости. Хозяин, сглотнув, поежился.
– Графеныш его увел. Приказал подсыпать сон-травы в мясо, мясо снесли собачке, она поела, уснула. Да не извольте беспокоиться, господин шефанго, проспится ваш кобелек, как новый будет!
– Так, и где мне этого графеныша искать? – Хастазар надавил босой пяткой на грудь хозяину, тот охнув, указал направление.
По всему выходило, что езды тут часа четыре, если по лесу, и часов шесть, если по тракту. Там и до замка на горе рукой подать.

Мысли спросонья путались, и Серый не сразу понял, что проснулся в волчьем, а не человеческом обличье. В первую очередь потому, что голова болела, словно после хорошей попойки, а волки, как известно, хмельное не употребляют. В отличие от людей.
В ноздри ударил вкусный запах свежей воды. Не открывая глаз, Серый дотянулся до миски и принялся жадно лакать. Постепенно в голове прояснилось – настолько, что в ней начали шевелиться подозрения. Он вспомнил, что засыпал на сеновале. А здесь пахло соломой, а не сеном, а еще – чужими собаками, хоть сейчас их здесь и не было, и вообще... Серый открыл глаза и обнаружил себя в деревянном загоне, примерно пять на шесть шагов, забранном решетчатой дверью. Сквозь нее была видна такая же дверь напротив. За ней можно было разглядеть точно такую же соломенную подстилку, длинный желоб, полный воды, и... Серый еще не успел додумать, что это значит, когда снаружи послышались шаги.
– Как вам мое приобретение, отец? – смутно знакомый голос принадлежал молодому человеку, довольно высокому – чуть пониже самого Варда – светловолосому, узкоплечему, одетому в глухо-бордовый камзол с серебряным шитьем и такого же цвета бриджи. И лицо, и голос, и запах его вызвали у Серого сильнейшую неприязнь.
Он обращался к господину постарше, одежда которого была еще богаче, но выдержана в более строгих, темных тонах. Волосы этого второго были абсолютно седыми, а в чертах лица прослеживалось явное сходство с молодым человеком. И та же самая надменность в брезгливо сложенных узких губах.
– Обошелся мне в круглую сумму, но, уверяю вас, он того стоил. Не меньше половины волчьей крови, готов в этом поклясться собственной головой. И какой крупный! Правда, совершенно запущен – принадлежал какой-то безмозглой девице, которая кормила его чуть ли не с собственной тарелки – но мои люди сумеют обучить его как надо, я в этом уверен. Смотрите, какой умный у него взгляд!
Серый глуповато приоткрыл рот. Наверное, со стороны это смотрелось странно, но сейчас ему было не до того. Что это все значит? Кто эти люди? Как он здесь оказался?
В каком смысле «обошелся мне в круглую сумму»?
– Действительно, стоящий экземпляр, – согласился, наконец, старший, буравя в Сером дырку пристальным взглядом холодно-серых глаз. – В кои-то веки могу поздравить тебя с удачной покупкой, Годвин. Ты говоришь, хозяйкой была женщина? Что ж, если она справлялась с ним, значит, он послушен и незлобен. Скажи псарям, пусть попробуют натаскать его на медведя.
Они говорили что-то еще, но Серый их уже не слушал. Как?! Как она могла?! Предала. Продала его! Продала какому-то сопливому ублюдку! Вот почему так болела голова – его отравили каким-то снотворным!
Нет, но как она могла!
Не сдержавшись, Серый задрал морду и обиженно, тоскливо завыл.
– Скучает по прежней хозяйке, бедолага, – заметил пожилой господин. В его холодном голосе прозвучала нотка легкого одобрения. – Ничего, приятель, здесь тебе будет лучше. Вот посмотришь.

Хастазар добрался до городка у подножья горы ближе к вечеру. Городок насчитывал четыре улицы и два переулка, был уютным, чистеньким и таким правильным, что у шефанго аж слезы навернулись от умиления. После захолустных деревенек, трактиров и хуторов на два дома город казался настоящим оплотом цивилизации. Правда, понятное дело, что этот оплот цивилизации так симпатично выглядел только лишь потому, что получал куски с барского стола, то есть из замка. Тут жили семьи стражи, отсюда на замковые кухни доставляли свежую выпечку, овощи и фрукты, тут же, неподалеку в деревне, растили гусей, кур и уток. Чудесное место, вероятно, даже гостиница оснащена не только теплым сортиром, но и баней. Бани Хастазар любил, да и помыться с дороги не мешало.
Сняв номер и приказав принести обед через час, Хастазар отправился погулять. Точнее, не погулять, а поосмотреться. Лихим кавалерийским налетом замок было не взять. И ежу понятно, что даже приди он к воротам, постучись и вежливо попроси вернуть пса, ему ответят в лучшем случае, что такой собаки у графа нет и не было, а в худшем попытаются проткнуть алебардой. Хаст здраво оценивал свои силы, и расклад – один против всей замковой стражи – ему категорически не нравился. Двое, трое, ну ладно, пятеро людей на одного шефанго – это еще куда ни шло, но полк обученных солдат под защитой крепостной стены… и ворот – это уже тянет на эпический подвиг. Хаст эпическим героем не был, поэтому обдумывал другие варианты.
Вариант прикинуться молочником или зеленщиком отпал сразу. Представиться тренером по фехтованию – тоже. Попросят рекомендации, а их у Хастазара попросту нет. Не перечислять же поименно всех убитых графьев за последние двести-триста лет! Остается только наниматься в стражу, хотя ведется ли набор и достаточно ли велика потребность графа в новых воинах? Война на континенте закончилась десять лет назад, потенциальной опасности нет, и не факт, что хозяин согласится платить деньги перекати-полю, наемнику, который подзаработает на дармовых харчах да уедет. Значит, нужно пробовать что-то еще.
Интересно, как там Серый сейчас? Главное, чтобы этот дурень не решил стать человеком, тогда уже никто разбираться не будет, поднимут на алебарды и скинут тело со стены. Оборотней боятся и не любят. Правда, в цивилизованных местах, как этот город, например, в оборотней и не верят уже.
С мыслей о Сером Хастазара сбила симпатичная девчонка с корзинкой, полной цветов. Она так спешила, что, похоже, не заметила немаленького парня, влетев в Хастазара с разбегу, уронила корзинку и сама бы упала, если бы Хастазар не подхватил ее в паре ладоней от мостовой.
Спасенную от синяков и ушибов звали Элиза, и мчалась она как раз в замок, так как графине срочно потребовалось с десяток бутоньерок для сегодняшнего званого вечера. Хастазар проводил девушку до окраины. Порасспросив о замке, выяснил, что Элиза ходит в камеристках у графини, и условился встретиться с новой знакомой в местном трактире, где пообещал угостить ее чем-нибудь вкусным.

Серый страдал почти до полудня, продолжая вновь и вновь переживать предательство возлюбленной. От горьких мыслей его отвлек скрип тележки, доносящийся от ворот псарни, и вкусный, дразнящий ноздри запах. Он недоверчиво шевельнул ухом. Вскоре тележка, на которой стоял вкусно пахнущий чан, остановилась перед решетчатой дверью его загона. Толкавший ее слуга зачерпнул из чана миской и задвинул ее внутрь через прорезь внизу двери. Серый немедленно сунул в миску нос. Это была овсяная каша, еще горячая, сдобренная кусочками мяса.
Пообедав и как следует вылизав миску, Серый пришел к выводу, что собачья жизнь – не такая уж и скверная штука. Синна, наверное, ждет, когда он удерет от новоявленных хозяев и разыщет ее, чтобы разделить с ним выручку. Ну что ж, пускай подождет. Потерзается, поволнуется, понапредставляет себе всякого-разного... В конце концов, ему, Серому, просто повезло: держат его на теплой и сухой псарне, в отдельном загоне с чистой соломенной подстилкой, кормят, поят... Могли бы и на цепь посадить в какой-нибудь конуре или вообще без крыши над головой оставить! В проливной дождь! Серый шмыгнул носом. Решено, спешить с побегом он не будет. Господин граф, кажется, человек понимающий, собак своих холит и лелеет, так что главное – не выдать себя. Серый был уверен, что справится. Изображать собаку (правда, чертовски крупную и с явной примесью волчьей крови) ему было не впервой. Как ни странно, даже бывалые собачники, егеря и охотники в упор не видели в нем волка, если не забывать держать хвост колечком и время от времени приветливо им вилять. Да что там люди – даже собаки порой принимали его за своего, хотя были при этом немало озадачены. Выглядел Серый как волк, пах при этом человеком, «разговаривал» – по-собачьи.
За этими приятными мыслями Серый как-то позабыл, что волкодав, которого он подрядился из себя изображать, не комнатная собачка, а охотничий пес со всеми свойственными последнему обязанностями. Вспомнил он об этом, только когда загремел засов на двери его загона и внутрь шагнул один из псарей в кожаном фартуке. В левой руке он держал свернутый в кольцо арапник, в правой – строгий ошейник. С металлическими шипами на внутренней поверхности.
Особенно не раздумывая, Серый пропустил псаря внутрь загона, а когда тот, не сводя с него внимательного взгляда, протянул руку, чтобы застегнуть ошейник, с силой оттолкнул плечом в сторону (дощатая стенка загона спружинила, но выдержала, не проломилась) и одним прыжком выскочил наружу. Вслед ему понеслись незатейливые, но прочувствованные матюги.
Выскочив наружу из псарни, Серый затормозил всеми четырьмя лапами и закрутил головой, лихорадочно выискивая пути к отступлению. Место, где он оказался, было, по всей видимости, хозяйственным двором замка, где сосредоточились служебные постройки: конюшни, кухня, прачечная, какие-то кладовки… Серый, шкребанув когтями по утоптанной до каменной твердости глине (задний двор замка не был вымощен камнем), со всех ног припустил в обход донжона, к воротам.
Топот сапог, доносившийся сзади, придавал ему сил. Но прямо у него на пути выросли двое стражников с алебардами наперевес. Они, видимо, шли куда-то по своим делам и оказались здесь случайно, но, мгновенно сориентировавшись, угрожающе выставили оружие перед собой, перегородив Серому узкий проход между донжоном и стеной замка. Серый замер. Попробовать перепрыгнуть? Алебарда длинная, как раз на нее насадят... Он метнулся влево, к крыльцу донжона.
– А-а-а-а, волк!!! – пронзительный девичий вопль резанул по ушам так, что Серый зажмурился.
«Волк? Какой еще волк? Какая глупость, я не волк, я собачка... смотрите, как здорово я виляю хвостом…»
– Иди сюда, – произнес другой женский голос, постарше. Серый открыл глаза. Перед ним стояла статная дама лет сорока, одетая в темно-зеленую амазонку – видимо, она шла к конюшням, намереваясь совершить верховую прогулку. Ее сопровождала служанка, симпатичная рыженькая девица, веснушчатое лицо которой сейчас было молочно-белым от ужаса. Судя по всему, визжала именно она. Оценив обстановку, Серый шагнул к даме в зеленом и с виноватым видом ткнулся носом в ее руку.
– Хороший мальчик, – покровительственно произнесла дама, потрепав его по голове. В отличие от служанки, она не выглядела напуганной. – Что здесь произошло?
– Так... это... – подоспевший псарь в кожаном фартуке бросил на Серого неприязненный взгляд. – Господин виконт собачку новую купить изволили... а она того... дикая, необученная... Сбежала вот... Вы бы поаккуратней, госпожа графиня, не ровен час кинется...
– Дикая? – голос графини слегка дрогнул. Она отдернула руку, и Серый понял, что дело швах. Сердобольная дамочка была единственным, кто мог бы защитить его от мерзкой железяки с шипами. Следовало как-то перетянуть ее на свою сторону, но как?
Серый уселся на хвост и протянул даме правую переднюю лапу, как это делают ученые болонки.


До вечера у Хаста оставалось свободное время. Даром он его не терял. Привести себя в порядок, помыться, хорошо пообедать, пообщаться с хозяйкой гостиницы и даже зайти в лавку, где торгуют сладким, порасспросить подвернувшегося вышибалу и пару стражников насчет работы в замке...
Работы в замке не было. Как и предполагал Хаст, местечко в обслуге или охране было слишком теплым и хлебным, чтобы брать туда кого попало, а желающих хватало и без него. Однако была еще и Элиза, и Хаст надеялся, что при должном обращении девушка не откажется провести его мимо охраны в замок. Оставалось выяснить, где держат Варда и как туда пробраться, не привлекая внимания. Зная характер волка, Хастазар был уверен, что тот решит, будто его продали, предали, и виноват в этом никто иной как Хаст, «брат» Синны. Можно было бы оставить волка дуться и заняться своими делами. Наиграется в жертву похищения, сам сбежит, а между собой уж они потом при встрече разберутся. Именно так Хаст и предпочел бы поступить, но ведь глупый мальчишка не будет сидеть в волчьей шкуре, а непременно решит провернуть номер со старостиной дочкой, попадется, и тогда уже никто не будет звать охотников. Граф, судя по рассказам охраны, человек суровый и решит проблему быстро. К тому же Хаст чувствовал себя малость виноватым. Нужно было не слушать волка, а сажать на Малика, и пусть бы нудел по пути к хутору… или что там было по дороге после трактира.
Но сделанного не воротишь, и приходилось выкручиваться.
Вечером Хаст пришел к назначенному времени, заказал кувшин вина и сел за столик, ожидая появления Элизы. Девушка опаздывала, и Хаст было занервничал, но, как выяснилось, зря. Элиза вбежала в таверну, раскрасневшаяся, с растрепавшейся прической и очаровательно-виноватым видом. Поневоле Хаст залюбовался крепенькой, аппетитной служаночкой. Рыженькая, в веснушках, простоватая, но очень милая девушка вызывала в любом мужчине желание опекать и защищать. Хаст не был исключением, именно такие дамы ему и нравились: беспомощные перед лицом мышей, жуков и плодовых гусениц. Правда вот, женился он совершенно на другой и по складу характера, и по внешности, даме. И о том, что Хастазар Зар женился, еще предстояло сказать Серому.
Хаст застонал про себя, представив, что ему выдаст Вард на это радостное сообщение, и так увлекся мысленным диалогом, что чуть не пропустил самое интересное. Элиза, оказывается, уже несколько минут рассказывала не только о себе и своей жизни, а о новом псе господина виконта.
– Ты себе не представляешь. Он волк, настоящий волк! Оборотень. Точнее, конечно, господин граф госпоже графине сказал, что он полукровка, но я в это не верю. Что я, волков, что ли, не видела? Твари они хитрые, вот они кто. А этот хуже всех.
Хаст удивленно приподнял бровь:
– Ты думаешь, что этот волк втайне проник в замок, чтобы причинить вред твоей хозяйке? Но так не бывает... он животное. Пес там или волк, но его купил граф, ты же сама сказала.
Элиза наморщила носик и, замотав головой, приблизила лицо к лицу Хаста. От девушки сладко пахло молодым и здоровым телом, немного – розовым маслом и вином. Она раскраснелась от выпитого и, похоже, постепенно теряла контроль и над собой, и над словами. Была бы трезвая, пожалуй, поостереглась бы говорить без году неделя знакомому о таких странных догадках.
– Бывает. Я его узнала. Он к моей кузине Виленке бегал. У него пятно на груди. Сам серый, а пятно белое... в полнолуние обращается в парня и соблазняет невинных девушек.
Хастазар чертыхнулся. А ведь и правда у Серого на груди пятно, как раз там, куда пришлась охотничья стрела. Шрам от серебра так и остался. Зажил, конечно, но не исчез, как все остальные. С тех самых пор на Сером словно метка, с серебряную монетку.
– Ну ладно, и ты графине или графу сказала, что он оборотень?
– Сказала, но графиня меня на смех подняла. Очень уже ей этот пес понравился. И лапу дает, и ластится. Она его с псарни забрала к себе. А меня прогнала, сказала, что я ревную. Но это неправда! Я люблю госпожу графиню и рада была бы, если бы у нее нормальная собака появилась. Но не этот же, оборотень! И, – Элиза всхлипнула, – никто не хочет меня слушать. А ведь он ее укусит, и она такой же станет. Тогда всем плохо будет!
Хастазар, расплатившись, подмигнул Элизе:
– Идем-ка, по-моему, я знаю, как помочь и тебе, и твоей хозяйке. Только все нужно сделать быстро и тихо. Я этого оборотня уведу из замка… Только ты мне должна помочь.

Попасть в замок ему удалось без особых проблем. Стражникам на воротах Элиза объяснила, что Хастазар – ее кузен из деревни, и сунула им в руки по монетке. Те понимающе заухмылялись, но возражать не стали, напомнив только, чтобы «кузен», или кто он там ей, не показывался на глаза дворецкому и экономке и убрался из замка до ночи. Судя по всему, гости «из деревни» были у замковой прислуги, той, что помоложе и посимпатичней, обычным делом и подозрений не вызывали.
План Хаста был несложен – шефанго вообще любил проверенные временем, надежные схемы. То, что сработало один раз, сработает и другой. Сон-травой он загодя запасся в городе. Объяснил Элизе, как подмешать ее в воду и еду для «песика госпожи графини», на всякий случай подчеркнул, что оборотня никаким другим зельем не возьмешь (а то ну как сообразительная и не в меру предприимчивая девушка решит закрепить эффект, добавив в снотворное крысиного яду), и теперь терпеливо выжидал, когда же стемнеет, чтобы можно было начать действовать.
Пробило полночь. Под окошком кухни, где Хасту постелили на правах гостя Элизы, раздалось шебуршание, потом в стекло осторожно стукнули.
– Пора! Все заснули...
Хаст бесшумно выскользнул наружу. Луна еще не успела взойти, двор замка тонул в темноте, и даже для привычного взгляда шефанго все предметы казались серыми и плоскими. Элиза, ожидавшая его у выхода из кухни, слегка дрожала – то ли от холода, то ли от страха. Хаст ободряюще улыбнулся ей, мельком подумав о том, что девчонка все-таки удивительно смелая. Не побоялась в ночь-полночь идти куда-то с малознакомым парнем…
Дверь заднего хода открылась бесшумно, даже не скрипнув. Хаст бросил беглый взгляд на замок и порадовался тому, что ему удалось заручиться поддержкой Элизы. Не будь ключа, черт знает, как бы ему удалось попасть внутрь замка. Дверь выносить – занятие шумное...
Девушка уверенно вела его за собой по коридорам, ни разу не заплутав и не сбившись с дороги в темноте. Поворот, другой, третий, переход по галерее... На всякий случай Хастазар запоминал дорогу. Стражи нигде не было – оно и понятно, жилые покои, не форт и не тюрьма, на кой тут страже ходить. Вот и покои графини – большие двустворчатые двери открываются в просторную гостиную, из которой есть еще несколько выходов.
– Там спальня госпожи, – еле слышно прошелестела Элиза, указывая пальчиком на одну из дверей. – Из нее ход в гардеробную, будуар... Там – музыкальная комната и библиотека.
– А пес где? Ну, оборотень?
– Там... в гардеробной... наверное...
Стараясь ступать беззвучно, Хастазар последовал за Элизой. Гардеробная оказалась небольшой комнаткой без окон, почти чуланом. Разглядеть в ней что-либо было крайне сложно. Хаст покосился на вторую дверь, которая вела из гардеробной в спальню хозяйки. Оставалось надеяться, что у нее крепкий сон. Конечно, следовало бы заранее позаботиться и о ней, но Хаст побоялся просить об этом Элизу, не желая рисковать ее доверием. Одно дело подсыпать подозрительной травы в еду псу (еще и оборотню к тому же), и совсем другое – любимой хозяйке.
Элиза, которая не могла похвастаться ночным зрением шефанго, сделала шажок внутрь гардеробной. Потом еще один.
– Здесь никого нет!.. Ой, нет, есть... Вот он, в углу... он спит...
– Отлично, – Хастазар вздохнул с облегчением и скинул с плеча заранее подготовленный мешок внушительных размеров. – Отойди-ка в сторону, дай я...
Произнести следующие слова он не успел. Послышался даже не вскрик – полувздох, мгновенно прервавшийся, словно девчонке заткнули рот раньше, чем она успела вытолкнуть из себя воздух, затем последовал короткий, приглушенный ковром звук падения тела на пол. Хастазар чертыхнулся сквозь зубы и поспешил на помощь, уже примерно представляя, что увидит.
В скудном свете луны, струящемся сквозь приоткрытые ставни, можно было различить распростертую на ковре фигуру девушки. Она была жива, в ее распахнутых серых глазах плавился самый настоящий ужас, а рот был плотно закрыт мужской ладонью.
– Не надо кричать, моя радость, – ласково проворковал лежащий на ней Вард. Он был абсолютно обнажен, как и полагается оборотню, только что сменившему форму. – Я не сделаю тебе ничего дурного, клянусь.

– Ты чего вытворяешь долбанутое на голову создание?! – зашипел Хаст, оказываясь рядом с оборотнем. – А ну, отпусти девицу!
Шефанго был изрядно возмущен. То есть, понятно, что Вард его почуял, понятно, что узнал, и было бы понятно, если бы кинулся именно на него, но Вард напал на девушку! – Ее-то за что?
– Я просто не хочу, чтобы она перебудила своим криком весь дом, – Вард пожал плечами и поднялся на ноги, нимало не смущаясь своей наготы. – Это милое дитя взяло себе привычку визжать от ужаса, едва только меня увидит. Впрочем, если тебе все равно, то мне тем более. Это же тебе, а не мне придется как-то объяснять свое присутствие тем, кто сбежится на ее вопли. Я-то всегда успею перекинуться обратно.
– Она не будет кричать. Элиза, ты же не будешь кричать, да? Все нормально.
Нормальным происходящее девушка не считала, учитывая, что новый знакомый и страшный оборотень, судя по разговору, были знакомы. В хорошенькой рыжей головке уже роились мысли одна другой страшнее. В глазах у служанки застыл ужас.
– Нет, нет, он тебя не тронет, и я тоже, никто не причинит тебе вреда. Ладно? Только, ради бога, не ори. Сбежится охрана, нам всем будет плохо. И тебе, кстати, в первую очередь, это же ты меня привела в покои графини. Ну так что, договорились?
– Он ей еще и угрожает, – Вард закатил глаза, аккуратно поднял девушку с ковра и уложил ее на одну из козеток, стоявших в гостиной.
Элиза съежилась под его прикосновениями, и он поспешно отступил назад, поднимая вверх ладони:
– Все-все, я тебя не трогаю, милая. Даже близко к тебе не подхожу. Хаст, ты бесчувственное бревно. Даже я никогда так не разговариваю с влюбленными в меня девицами. Успокой ее, предложи воды, поцелуй – мне что, учить тебя, что ли?
– Никому я не угрожаю. – Хаст после слов Варда потерял всякое желание успокаивать девушку. Особенно на глазах у наглого оборотня. – Значит, ты решил остаться тут и жить как ручная собачка графини? Зря я тебя искал, выходит. Надо было сразу ехать по своим делам!
– Искал?! – лицо Варда исказилось гримасой, в темноте блеснули кипенно-белые клыки. – Так ты меня искал?! Сперва запродал с потрохами этому наглому выскочке-графенышу, усыпил какой-то дрянью и сбыл с рук, а потом, видите ли, начал искать?! Нашел, что ли, покупателя побогаче, раскаялся, что продешевил?!
– Да ты озверел, блохастый! – зашипел разозленный шефанго. – Я же при тебе ему сказала, что ты не продаешься! Или у тебя в голове в тот момент свинячьи ребрышки были? Или жевать, или думать, или слушать?
– При мне сказала, что не продашь, а без меня ты ему что говорила?! Сопляк отцу хвастался, что за пса десять золотых выложил! Как, не хочешь моей долей поделиться? Да ты...
Вард осекся на полуслове, осознав, что только что впервые в жизни обратился к Хасту как к Синне и не почувствовал неловкости от этого. Более того, сделал это в присутствии постороннего. Он растерянно уставился сперва на шефанго, потом на девушку. Слышала или нет?
– Она... ну... Не знает ведь, кто ты? – тихо проговорил он.
Элиза уже достаточно пришла в себя и с все возрастающим любопытством следила за перепалкой. Оба мужчины ругались так самозабвенно, словно были по-настоящему близки.
– Вы что, любовники?
– Да! – рявкнул Хаст.
– Нет! - замотал головой Вард. – Я не с ним, я с Синной.
– Нужен ты мне. Успокойся уже, наконец. У меня жена есть, не интересуют меня твои тощие прелести. Совершенно не понимаю, что я-Синна в тебе нахожу...
– У тебя еще и жена?! – взвился Вард и тут же понизил голос, встревожено оглянувшись на дверь спальни. – Чертов извращенец... проклятый пронафталиненный тысячелетний гермафродит! Все эти годы ты, оказывается, водил меня за нос?!
– Сам ты гермафродит! – Хаст попытался пнуть Варда, но промахнулся. — Что значит «ты водил меня за нос»? Ты думай, что говоришь! Я тебе, наверное, тысячу раз объяснял, кто я такой! И так, и этак. Это же ты уперся. А теперь вдруг прозрел, что ли? То есть, мотаться по бабам со мной тебе хвост не мешал, рассказывать мне, как ты развлекаешься с деревенскими девками, тоже ничего не мешало, а теперь, значит, я... – он заткнулся на полуслове. — Так, идем отсюда, доругаемся где-нибудь в более безопасном месте.
– А с ней что? – Вард кивнул в сторону Элизы. – Ее забираем? Ты с ней?..
– Она горит желанием избавить свою любимую хозяйку от оборотня-извращенца. Кстати, тебя опознали как оборотня. Так что натягивай штаны, – Хаст кинул в Варда мешок с вещами, — и валим.

Тревогу в замке подняли только наутро. Зевающие стражники, совершавшие перед рассветом обход крепостной стены, наткнулись на самодельную веревку из простыней, пропущенную через две соседние машикули. Разбудили графа; тот снарядил стражников в погоню, а прислугу отправил проверять, что пропало в доме. Стражники вернулись с пустыми руками, служанки пересчитали столовое серебро и не обнаружили недостачи. Через некоторое время выяснилось, что любимый пес графини исчез, словно провалился сквозь землю. Виконт Годвин был в ярости и все твердил про какую-то девицу, которая наверняка и украла пса, старый граф посоветовал ему не нести ерунды (как будто здоровенный волкодав – это карманная болонка, которую можно так вот запросто украсть; хотя даже болонка подняла бы при этом страшный лай), а камеристка госпожи, рыжая Элиза, повторяла, что пес был никаким не псом, а самым настоящим волком-оборотнем, и хорошо, что он сбежал и не успел наделать беды. Экономка в сердцах пригрозила ей розгами, если она и дальше будет нести такой вздор и расстраивать госпожу графиню, которая и без того огорчена пропажей любимца. Сама же госпожа только печально вздохнула и погладила девушку по голове. Она еще долго ходила подавленной, и даже подарок супруга, очаровательный белый шпиц, похожий на ожившую муфту, не сумел развеять ее тоски.
Но это была уже совсем другая история.

---

21.03.2015 в 18:56

Пишет  Akkara:
Название: Спецквест
Автор: Ортега, Akkara
Бета: Ортега, Ярк
Задание: total!AU (ФБ!AU)
Размер: драббл, 975 слов
Пейринг/Персонажи: Эльрик, Орнольф, Скорда (дю Гарвей), Март, Лукас, Заноза, Турок, Мартин, Змей, Гиал и другие
Категория: джен, намеки на слэш.
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Команда ЗФБ героев Игнатовой и трудности спецквеста.
Для голосования: #. WTF Natalya Ignatova 2015 - работа "Спецквест"

— Господа. Последний рывок. Остался спецквест и бонус. — Орнольф устало потер переносицу, было заметно что от ФБ и команды его уже подташнивает.
— А дамы? — встряла Маришка
— А дамы в спецквесте не участвуют, — отрезал Паук. — Дамы участвуют во внеконкурсе.
— А у нас еще бартер не закрыт! — Наябедничал Орнольфу один из заместителей.
Эльрик де Фокс отвлекся от полировки клинков:
— Уже закрыт, просто об этом пока никто не знает. Вычеркните из списка Барраяр, Галактику, Историю и… — он сверился со списком, — Кат-Тун, чем бы они ни были.
Капитан почувствовал, как волосы на голове становятся дыбом, и резво прижал их фуражкой.
— Ничего не хочу об этом знать!
— Да никто и не узнает, они уже и бонус, и спецквест выложили, а что с деаноном затянут, а потом забудут… бывает. — Зверь мечтательно улыбнулся.
— Давайте ближе к теме. АУ — это вам не шуточки.
— АУ, — мурлыкнул Скорда, — мой любимый жанр. Давайте сделаем косплей фем!Марта…
— Давайте не будет делать косплей Марта, — жалобно попросил святой отец. — Из меня и так уже черте что сделали! То ли полицейского, то ли трепетную курицу!
Скорда перевел взгляд на молчаливого Лукаса. За Лукаса ответил Дэвид:
— Он… все еще отходит после встречи с гиенами… Пока может говорить только три слова.
— Я вас убью, сволочи? — предположил Скорда.
— Это четыре слова, Андре… и нет, он говорит: «Это не гигиенично!»

За сутки до выкладки

Скорда отошел на шаг и критически оглядел картину. Бросил взгляд на Марта. На картину. Снова на Марта. Определенное сходство было, на остальное плевать: таково видение художника. На визуальной выкладке R-NC-17 главное — рейтинг!
Подошедший со спины Лукас поперхнулся чаем и судорожно закашлялся. Скорда помрачнел.
— Ну, можно посмотреть? — Март соскочил с кресла и, небрежно запахнув халат, подошел к мольберту.
Некоторое время царила абсолютная, прямо-таки идеальная тишина.
— М-дааа, — протянул Лукас.
— Ага, — поддакнул отец Март, глядя на свой портрет.
Скорда, почуяв грядущие неприятности, отошел подальше.
— Ну что тебе не нравится, а? Глаза есть, нос есть, руки-ноги есть…
— Член тоже есть, — в тон ему произнес Март.
— Вот! Точно! — неизвестно чему обрадовался дю Гарвей. — Член есть! А могло бы и не быть! Ой…

— …а знаешь, мученик в путах — это прекрасный сюжет, Скорда, — ехидничал Лукас часом позднее, расположившись с чашкой зеленого чая и наблюдая, как Март рисует упакованного в веревки дю Гарвея. — Мы продадим твой портрет и оплатим тебе трехлетний курс для художников в лучшей академии!
Скорда стиснул зубы. Март улыбался — ради этого стоило немного потерпеть. Не больше часа. Ну, двух. Ладно, трех.

***


— Знаешь, я никак не могу придумать никакого АУ. — Мартин, перерыв все записи, беспомощно уставился на Занозу. Тот, цыкнув зубом, ухмыльнулся.
— Ща все будет… Только ты… должен будешь спрятаться.
Мартин удивленно вздернул бровь.
— Зачем?
— За стеной видишь зеркало? А за ним ниша. Лезь туда с фотоаппаратом. Только снимать нужно будет быстро, а потом уходить по туннелю.
— Какому туннелю? — Мартин опасливо заглянул за зеркало.
— Старая лифтовая шахта, прыгнешь в нее, пролетишь вниз метров пять, там стоит тележка с грязным бельем.
— А что снимать-то? — Мартин проследил за Занозой, который, зарывшись в шкаф, разбрасывал вещи, бормоча: «Не то, не это… да где же оно?!»
— Нашел! — вместо ответа упырь скрылся за дверью, комкая в руках кусок полупрозрачной ткани.

Через полчаса Мартин, затаившийся за зеркальной панелью, сделал первый кадр. Вот дверь слетает с петель, и на пороге появляется разъяренный Турок, в руках пистолет, в глазах огонь. Демон даже поежился. Следующий кадр, Хасан руками рвет цепи, которыми к стене прикован Заноза, одетый в ту самую полупрозрачную тряпочку, оказавшуюся штанишками из кисеи в стиле «Аладдин». Заноза падает на руки спасителю… И тут спаситель понимает, что, в общем-то, его развели. Дальше Мартин досматривать не стал. Летя по лифтовой шахте вниз, он слышал рев Турка: «Обоих убью!»
Зато у команды появилась отличная фотоистория.
О похищении из гарема любимого наложника Султана. Султана и рейтинговую сцену они с Занозой потом доснимут, перед самой выкладкой, хорошо, что на упырях не остается синяков.

***


— Гиал, это не конкурс красоты, сколько раз тебе говорить! — проворчал Змей, с трудом изображая недовольство. Гиал принимал такие позы, что хотелось не смеяться даже — ржать, непотребно ржать, валяясь по полу и держась за живот.
— Это конкурс, — фыркнул единорог и сложил передние копыта одно на другое. — А если так?
Змей поднял фотоаппарат.
— Подожди! — остановил его Гиал, едва не подскочив. — Грива! Грива-то нормально лежит? Поправь! Я чувствую, что-то не гармонично! Что-то…
— Девственницы не хватает, — раздался ехидный голосок Элис. Свет мощной лампы подсветил ее фигуру так, что платье стало почти прозрачным… Змей судорожно защелкал фотоаппаратом.
— Рейтинг… — шептал он, стараясь захватить в кадр как можно больше. — Вот он, рейтинг…
Следовало запечатлеть все: и ставший призрачным свет, и сиящую Гиалову гриву, и изящный изгиб его задней ноги и…
Гиал стыдливо прикрылся хвостом и вскочил.
— Ну, мне пора, — преувеличенно бодро сказал он и тут же умчался в даль.
— Ты заснял? — зачарованно произнесла Элис, пытаясь прогнать дивное видение единорогова достоинства.
Змей молча предъявил ей кадр.

Через час после выкладки

— Мы натянули Марта на амбразуру спецквеста!.. — вещал дю Гарвей с бокалом шампанского в руках. Взгляды всех присутствующих были прикованы к нему, и только Лукас заметил, как отец Март потирает задницу, чуть слышно шипя: «Ах вот как это теперь называется...»
И никто не заметил, что капитан и его зам покинули вечеринку.
Орнольф напряженно жал F5, обновляя страницу.
— Что же такое-то, ни одного коммента. Не может же быть, чтобы никому не понравилось! Мы же… а они… а там…
— Любовь моя, ты просто устал. — Паук, призывно улыбаясь, поманил Орнольфа к кровати. — Ляг, отдохни, утро вечера мудренее, вот проснешься, а там будет столько комментов, сколько тебе и не снилось!

Ночью

— Эльрик, как тебе это удалось? — Зверь уставился в монитор, читая комментарии.
Эльрик де Фокс улыбнулся, сверкнув клыками.
— У меня тысячи лет опыта ведения переговоров с враждебно настроенными лидерами сопредельных и не очень сопредельных государств.
— Ага. — Зверь вздохнул. — То есть шантаж, угрозы и провокации.
— И Дэвид Нортон, взломавший дайри. Но шантаж, угрозы и провокации тоже имели место быть.
— А зачем? Они же на следующий год опять захотят пойти. И все начнется заново.
— Мальчик мой, на следующий год они точно не захотят пойти: побоятся не повторить оглушительный успех этого года.

---

21.03.2015 в 21:55

Пишет  <шелена>:
Название: Сны
Автор: <шелена>
Бета: affa3
Размер: драббл, 615 слов
Пейринг/Персонажи: Лукас, Лэа, Альберт, Берана, Эльрик, Зверь
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: R – NC-21
Предупреждения: жестокость, легкая эротика
Краткое содержание: Все видят сны. Почти все.
Размещение: запрещено без разрешения автора

Ему снятся цвета. Яркие, сочные краски. Бесчисленное множество полутонов, оттенков. Он никогда и не подозревал, что его жизнь так разнообразна… Пока не перестал видеть. В своих снах он плавно легко скользит, нежно касаясь пальцами тонкой полупрозрачной сферы, почти осязает её неровную пульсацию. Всполохи голубого, оранжевого, зеленого, даже пурпурного: вся цветовая гамма настроения Хикари. Глаза – насыщенный фиолетовый вихрь, в котором, кажется, сияют звёзды. Она улыбается. И разговаривает. Только она одна может говорить тем самым голосом, который был с ним с самого рождения. И еще она берет его за руку – тёплое рукопожатие, словно сплетение душ. Как отпустить её, такую своевольную и покорную, такую горячую и близкую?
А потом он куда-то бежит. Срывается и бежит. Бежит так быстро, что просыпается.

Ей часто снятся кошмары. Точнее, кошмары снятся всегда. Только они разные, и по её шкале кошмарности, некоторые сны можно считать совсем не страшными. Например, те, в которых она голодна. Или же те, в которых она что-то ищет, но не может найти. И даже те, в которых она от кого-то прячется. Они вошли в привычку, и уже не пугают. Но один повторяется снова и снова, обрастая новыми деталями, звуками, даже запахами. Всегда одна и та же картина: она стоит одна, посреди истошных воплей и багрового ада, ощущая, как ладони, вымазанные в липкой крови, медленно немеют. Бессильно роняет руки и, заворожено смотрит на рваные куски кровавой плоти, что когда-то была ее животом. Смотрит бездумно, долго, а потом начинает кричать.
Она кричит и безудержно рыдает, а Мартин долго баюкает её в объятьях, чтобы она снова могла заснуть.

Сны? Они бывают разные: то несутся, будто табун диких лошадей, то обволакивают густой подушкой, словно утренний туман. Он никогда не отдыхает во сне, хотя спит долго, часто и со смаком. Просто натура такая, неугомонная, которую неосознанно тянет на приключения и подвиги. Но часто его сновидения – это вереница заклинаний, бегущих длинными строками запутанных символов по черному экрану призрачного мэджикбука. Он ловит их за хвосты, рвет, вяжет новые, нанизывает значки друг на друга, переплетает формулы.
Во сне все получается так складно, быстро и просто, что, проснувшись, он, в чем мать родила, бежит проверять, а вдруг это и в реальности сработает.

Она никогда никому не рассказывает о своих снах. Потому что если рассказать, это же очень стыдно. Но каждую ночь ложится в постель с надеждой на сладкие грёзы. В них он так её любит, говорит такие слова… и вдруг прижимает прохладные ладони к бёдрам, ведёт вверх, быстро пробегая пальцами по животу, и гладит грудь, которая от его прикосновений становится вдруг намного заметнее и выпуклее. Он улыбается ей. Всегда улыбается. Одними глазами. А потом больно кусает там, где под ключицей бьётся тонкая жилка. Но боли нет, а есть что-то невозможное, чего она никогда не может понять, даже когда молится перед причастием: ведь пока не осознаешь вину, Бог не простит.
Нет, она не чувствует раскаяния. Разве только за то, что проснувшись, удовлетворяет себя рукой.

Раньше он не любил спать, с раздраженным рыком вскакивал посреди ночи и шёл упражняться в фехтовальный зал. Потому что во сне ему являются все те, кого он лишил жизни, в бою или в диком танце смерти, когда сверкающая сталь раскрывается алым цветком. Странная штука, подсознание: он помнит их всех. Лица, позы, жесты, последние крики, вздохи, проклятья. Память, как скучающий киномеханик, неустанно прокручивает старые и новые плёнки, на которых с мерзким хрустом рвутся сухожилия, хлещет кровь, и срубленные головы, торопливо откинутые носком сапога, летят прочь. Но чаще те, кого больше нет, просто приходят и говорят. О своей жизни, мечтах, надеждах и, конечно, смерти. Вереница бледных отголосков прошедшего, которые не хотят уйти в небытие.
Теперь он просыпается с улыбкой, потому что нет ничего ценнее, чем память.

Ему ничего не снится. Он чёрный. Чернее самой черной тьмы. И почти пустой.
Но когда он просыпается, то ощущает себя свободным.


Название: Специальное предложение
Автор: <шелена>
Бета: <шелена>
Задание: total!AU (Москва, где-то в Южном Бутово)
Размер: мини, 1066 слов
Пейринг/Персонажи: Тресса Эльрик де Фокс, ОМП
Категория: джен
Жанр: флафф, АУ, юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: Никогда не открывайте дверь, не посмотрев в глазок. С другой стороны, не стоит предлагать свои товары и услуги по непроверенным адресам.

Весеннее солнце, разливаясь ровным потоком, золотило подушку и играло шаловливыми зайчиками в белых волосах: Тресса нежилась в кровати, рассматривая через прозрачный тюль причудливую игру света в ажурных листьях заглядывающей в окно березы. Вставать совсем не хотелось, но и тратить такое потрясающее утро на безделье было бы кощунством.

«Пожалуй, приготовлю пирожков», – подумала она, резво вскакивая с постели и направляясь в душ, по дороге размышляя о начинке. Мясо – скучно, яблоки – банально, капуста – не интересно. «Пожалуй, с крыжовником», – пришла удачная мысль, и Тресса скрылась в ванной, чтобы смыть с себя последние следы сна и хорошенько эту мысль обдумать.

«Где же бабушкина поваренная книга?» – вывалив на пол стопку журналов по вязанию, она, наконец, выудила увесистый том, протерла полой кокетливого халатика в цветочек пыль и зашуршала страницами в поисках нужного рецепта. «Морковный пирог на черепашьем бульоне», «Куриные грудки в свежей крови», «Свекольник с орочьими потрошками». А вот и они, заветные пирожки из дрожжевого теста.

«Да, это просто!» – она щедро плеснула молока в миску с высокими краями, виртуозно разбила острым ногтем яйца и только потянулась рукой за дрожжами, как её утренняя идиллия была самым неожиданным образом прервана.

«Дзынь!» – настойчиво завизжал дверной звонок. «Дызнь-дзынь-дзынь!»

Тресса поморщилась. «Кого там черти принесли? В такую рань…», – но так как она не привыкла отступать перед трудностями, то вытерла руки кухонной тряпкой, вздохнула и пошла открывать, попутно размышляя, стоит ли использовать в качестве начинки целые ягоды или всё же перемешать их с сахаром. «Как бы не потекло…» – на этой невесёлой мысли она открыла дверь и увидела перед собой херувима.

Мягкие, почти невесомые золотистые кудряшки обрамляли пухлое, раскрасневшееся от подъема на девятый этаж лицо, ясные синие глаза смотрели восторженно, и всё это освещалось широкой белозубой улыбкой. Одет херувим был, правда, не в тогу небесную, а в строгий тёмно-синий костюм, и начищенные ботинки ослепляли ничуть не меньше улыбки. На плече у него висела большая спортивная сумка, которую он уже расстёгивал, не теряя при этом радушия и визуального контакта.

– Доброе утро, мадам, – певуче начал он, – меня зовут Андрей, и я хотел бы предложить вам воспользоваться продукцией нашей фирмы «Накусь-выкусь» для дома, офиса и досуга!

– Эээээ… – неуверенно ответила Тресса, и это стало её роковой ошибкой.

– Не волнуйтесь, весь товар сертифицирован. Он прошел клинические испытания на кошках, а также апробацию в домах Москвы, Санкт-Петербурга и Нижнего Тагила. Сейчас я ознакомлю вас с предметами утвари и ведения хозяйства! – его глаза просто лучились счастьем, когда он ловким движением вынул из сумки целый ворох пакетов, пакетиков, коробочек и флаконов, подобно фокуснику, вытягивающему из цилиндра дрожащего от ужаса кролика. – Посмотрите сюда! Вот тут супернабор «Успешная домохозяйка», состоящий из тряпочек, средства для мытья посуды и антисептической жидкости для ополаскивания. Мы предлагаем комплектации «Гелла», с ароматом розмарина, «Наташа» с добавлением накладных ногтей и «Иоланта» для ценителей, с силиконовыми вставками в бюстгальтер. Понюхайте, какой чудный запах, – он сунул ей под нос пакетик с чем-то подозрительно напоминающим помесь медузы с шаром для бильярда, – они ароматизированы лавандой!

– Нет-нет, молодой человек, спасибо! – Тресса, наконец, обрела дар речи и попыталась выставить за дверь херувима, который за это время успел внедриться в коридор и уже выкладывал товар на тумбочку, скинув при этом ключи и одежную щётку. – Я занята, вон тесто для пирогов замесила!

– Ах да, понимаю, – белокурый Андрей заговорчески подмигнул и снова окунулся в свою бездонную сумку. – Специально для вас. Товар месяца! Готовка без хлопот, хочешь – кашку, хочешь – компот. Пирожки и блинчики, хозяйские любимчики! Принимайте, хозяюшка! Мультиварка «С пылу с жару», удобный дизайн, вместительная чаша, пятнадцать режимов, включающих режимы сна, сериала и педикюра, а также бесплатный бонус – набор ножей «Петросян», вы будете покорены их остротами!

Тресса громко выпустила через ноздри закипающую ярость и усилила давление на грудь херувима, соображая, как бы одним броском выкинуть за дверь и его, и его офигенный набор отверток-прихваток, а также избавиться от стойкого запаха лаванды, уже пропитавшего прихожую. Можно было бы, конечно, воспользоваться предлагаемой продукцией и испробовать эффективность самого большого петросяна в отрезании головы коммивояжера… но убивать в такое прекрасное утро стойко не хотелось, поэтому она предприняла последнюю попытку достучаться до голоса разума, ведь должен же он был где-то находиться у этого прелестного создания.

– Юноша! Андрей! Анрюша! Послушайте меня! Мне не нужна ваша продукция, у меня всё есть! До свиданья! Рекомендую заглянуть в соседнюю квартиру, там проживает прелестная старушка Марья Васильевна, я уверена, что вы найдете с ней общий язык, взаимопонимание и темы для длительных дискуссий! – она уверенно распахнула дверь перед распространителем продукции отечественного много-чего-прома и широко улыбнулась, демонстрируя крепкие белые клыки. – До свиданья!

– Какие у вас чудесные зубы! Это просто загляденье какое-то! Сколько в них силы и здоровья! – Андрей, судя по всему, оказался парнем невосприимчивым, потому что лишь немного побледнел, чуть дрогнул его левый глаз, но в остальном своих позиций парень не сдал. – Хотите зубную нить? Средства для снятия камней «Уральские сказы» или антибактериальное средство для полоскания с восстанавливающим элементом, извлеченных из плаценты нильского крокодила? У нас специальное предложение: возьмите три – и получите в подарок электрическую щетку «Чистик»!

Тресса почувствовала, как внутри всё закипело и забурлило, готовясь рвануть не слабее ядерного взрыва в Хиросиме.

– Пшшшёл прочь, гадёнышшшш, – громко зашипела она, хватая услужливого дистрибьютера за грудки. – Порешшшу!

Гадёныш пискнул что-то жалобное и нечленораздельное, ощущая, как сознание и он сам медленно плывут, правда, в разных направлениях: оно – прочь, а он – вверх, болтаясь безвольной тряпкой в мускулистых руках. Эльрик ещё раз тряхнул его для острастки и аккуратно поставил на пол, даже к стене прислонил, чтобы тот ненароком не упал и не разбил голову или что-то из своих товаров.

– Проваливай, – гаркнул шефанго, более озадаченный тем, как бы запахнуть халатик, который теперь был ему неприлично узок, нежели тем, сколько инфарктов за это время перенёс Андрей. – И этот адрес забудь навсегда, понял? – чтобы закрепить эффект, он улыбнулся уголком рта и цокнул языком. – И ерунду свою забери, навалил тут.

– Д-д-да… что же вы так сразу… горячитесь… я сейчас, секундочку, – херувим сразу же как-то сжался и посерел, превратившись из глашатая небесного в серую моль, запихивающую дрожащими лапками в сумку свой замысловатый скарб. – Кстати, специально для вас – вакуумная помпа для увеличения члена! Самая новая модель! С улучшенными свойствами и нежным латексным покры…

«Кры-кры-кры-кры-кры-кры-кры-кры-кры-тием» – донеслось уже с лестницы, и Эльрик не без удовольствия отметил, что тот сумел пересчитать все десять ступенек. Следом с шелестом вылетел ворох пакетов, коробочек и бутылочек, и в довершение сверху спланировала большая черная сумка, раздувшись подобием самодельного паруса. Финальным аккордом стал громкий звук хлопающей двери, которой шефанго долбанул так, что чуть не вынес дверную коробку…

На кухне Эльрика встретила сиротливая миска с остывшим молоком и уныло плавающими в нем яичными желтками. Он тяжело вздохнул, зажег газ и грохнул на конфорку сковороду: «Омлет… пожалуй, просто омлет…»

---

То, что он не отдаст

Пишет  Солнцелис:

Посмертные дары утекали, как кровь.
Блудница нервничала. Зверь, усмиривший в себе панику, смотрел пустым взглядом на бьющиеся вокруг звезды. Узкая полоса лезвия Пути под ногами пачкалась кровью, катящейся с фюзеляжа болида, и тут же очищалась.
Тихо было. И все-таки страшно.
Крови было много. Зверь никогда так не боялся того, что ее много...
Он крови вообще никогда не боялся. Теперь довелось.
- Князь, если ты сдохнешь, скотина, я...
Рядом была Блудница. Живая, стремящаяся помочь, прилагающая все усилия для этого. Вокруг была Дорога, и рядом был - есть, черти его дери, и будет, никогда Волк просто так никого не отпускал! - Князь. Эльрик. Ненормальный, сумасшедший, непонятный, но ставший нужным.
Не меньше, чем Блудница. И совсем немного меньше, чем Небо.
...Эта твоя машина, она – все, что у тебя есть.
– Уже нет. Уже – не все. А ты дурак, если не понимаешь этого!..
Эльрик был тысячу раз безумцем, но он не был дураком. Хотя сейчас Зверь в этом очень сильно сомневался. Шефанго был вроде как и не прочь умереть, да только кто ж ему даст, эгоисту хренову?
Пустота не принимала посмертные дары, но что-то все-таки получалось. Останавливалась
заканчивалась?!
черная кровь, выравнивалось
затихало?!
рваное дыхание. Блудница скользила над стрелой Дороги, и Зверь шел рядом быстрым шагом, не отрывая взгляда от жуткого лица Князя. Красные глаза смотрели куда-то далеко, без смысла, без цели. Но оторвать взгляд сейчас было невозможно.
Это казалось равным тому, чтобы Князя отпустить.
Обойдется. Зверь тоже может быть эгоистом, так вот сейчас будет именно так, как хочет он!

- Ты... непутевый эгоист, мальчик... Эгоцентрик...
Эльрик молчал так долго, и тишина вокруг была слишком тихой, что Зверь чуть ли не подпрыгнул. Споткнулся, выругался. Посмотрел на Князя.
Тот скривил черные губы. Мелькнули кончики клыков - чтобы тут же скрыться, судорожно дернулась гримаса - чтобы обмякло тело, и медленно, неотвратимо вновь заструилась кровь.
- Не смей помирать! - рявкнул Зверь.
Эльрик, конечно, его не услышал. А если бы услышал, все равно бы не послушался. Шефанго...
Придурок.
Зверь шел, ориентируясь на чутье, на тоненькую ниточку, слабую и почти истонченную, протянувшуюся между де Фоксом и его родным миром. Зверь не был уверен, что его там примут. Но Князя - примут точно. Торанго он или хвост собачий?!
А Князь, когда поправится, кого угодно заставит Зверя принять.
Нужно только успеть.

Блудница спешила, и спешил Зверь. Как могли быстро, как могли осторожно - не потревожить раны Эльрика, из них и так слишком много крови вытекло - они шли по Дороге. И понимали: опаздывают. Чудовищно, невыносимо, страшно опаздывают...
Я вернусь.
- Ты никуда не пойдешь, провидец, император, кто ты там... Плевать мне, кто ты там, ты мне нужен, ты сам заставил меня в это поверить, так теперь не смей смываться! Даже на тот свет... Черт, Эльрик, я серьезно...
Зверь нес полную околесицу. Разумом понимал - глупо. Ведет себя глупо, говорит глупости. Но остановиться уже не мог.
Князь - вот этот самый, еле дышащий, с Пустотой вместо души, с Мечом вместо Судьбы, вот этот самый, в крови измазанный беловолосый хрен знает сколькилетний, вот этот самый ненормальный, рехнувшийся, когда не понял, что спасся Зверь из пламени, жив остался... Вот этот самый Князь, Эльрик де Фокс, он Зверя глупостям и научил. Доверять. Ему, Князю, но для такого, как Зверь, даже такое своеобразное доверие - подвиг.
А для Князя?
Кто ж его знает. Наверное, тоже что-то не очень простое. Кому ж Пустоту доверишь? Испугаются. Убегут.
Это Зверь ненормальный. Он не только не бежит, а еще и самому Князю сбегать не дает.
Не дает. Посмертных даров много, но они опаздывают, уже опаздывают, и все ближе чувствуется край - за которым, кажется, ничего не будет. Не может что-то быть там, где умрет Эльрик...
Даже если он вернется.
Черт, да не он это вернется! Зверь сам возвращался после смерти. Он знает, как это. Он не хочет, чтобы Эльрик изменился.
Он спешит. Так, как только может спешить...

Зверь так устал, что уснул. Когда понял, смешно стало, но вот - уснул, сидя на полу.
Охренеть. И слова-то иного не подобрать...
Сколько же он Князю отдал? Не все, но многое, и непонятно, от чего устал: от того, что слишком мало осталось, или от того, что слишком долго и много отдавал?
Когда Зверь вывалился вместе с Князем во внутреннем дворе огромного черного замка - опять замки, черти их дери! - колени подкосились. А у кого бы не подкосились под холодными взглядами двух десятком алых глаз?
Зверь выругался про себя. Вслух выругался гораздо позже, когда понял, что помогать своему императору шефанго желанием не горят.
Что ж они все ненормальные такие?!
- Слово Императора - закон, - сказал высокий нелюдь, сверкнув клыками. То ли извинялся, то ли насмехался над непонятливым демоном. - И лучше тебе уйти отсюда, Черный. Торанго знал, что делал.
Зверь тогда обложил бы беловолосого матом от макушки до пят, но вовремя вспомнил, что шефанго - они убить, вообще-то, могут. А его так даже должны. И почему он еще жив - совершенно непонятно.
Но нет, не убили. Даже комнату в замке дали - отдохнуть, видать, за былые заслуги перед императором. Не зря же Торанго Черным интересовался? Об этом даже тут знали. С ума сойти, какая популярная личность, демон-пилот!
Только много ли от популярности проку, если Князю она помочь ничем не может...
Зверь встал, подошел к высоченной двери. Толкнул створку от себя... То есть, попытался толкнуть. Хмыкнул. Потянул на себя - ну мало ли, в конце концов?
Никакого результата.
Однако...
«Замуровали, демоны!»
Зверь фыркнул. Замуровали демона тогда уж. Под замок посадили.
Или - ненавязчиво обозначили границы, за которые лучше не выходить?
Блудница была здесь - никто не удивился, когда демон отказался расставаться с машиной, видимо, они и об этом знали - и можно было бы высадить дверь или разбить окно... Только что-то - здравый смысл, наверное - подсказывало: не стоит.
Ну не стоит так не стоит. Зверю найдется, чем заняться.

- Какого хрена?!
- Вы так радуетесь жизни, Торанго, что я начинаю сомневаться в том, что поступил правильно, спасая Вас...
Эльрик закрыл глаза. Вдохнул. Выдохнул.
И вспомнил.
Так всегда после прогулок по краю между жизнью и смертью. Память немного мутнеет, теряется что-то... Иногда теряется надолго. Но сегодня император Грань не перешагнул, и неизвестно, кого за это казнить.
Не миловать же их, в самом деле!
- Ваш демон, Торанго.
Улыбается с теплой насмешкой собеседник. Понимает, что злость Эльрика тут же тает? А как не понимать, когда сжавшиеся в кулак пальцы расслабляются, перестают в ярости полосовать простыни на ленточки...
Никто не знает о том, как Император хочет умереть. Хотя о том, как он хочет жить, тоже почти никто не знает.
Почти. Раньше такое уточнение казалось безумием. Теперь, когда маленький демон притащил императора, улитого кровью по уши, буквально на себе увел от смерти, судить о чем-то было бессмысленно.
Эльрик тряхнул головой, встал рывком. Зашатался, выругался себе под нос.
Алые глаза неожиданно остро взглянули на собеседника.
- Где он?

Зверь занимался самым сложным занятием - он не думал. Сейчас это было самым сложным, потому что не думать о Князе, об Эльрике, когда Блудница рядом и еще помнит запах капающей на лезвие Дороги крови... Не думать казалось невозможным.
Черт.
Зверь зажмурился...
...Когда встретился взглядом с неспешно шагнувшим в комнату Князем, то не поверил. И снова зажумрился.
Эльрик хмыкнул.
- Живой, - прошелестел Зверь. Не открывая глаз.
- Живой, - отозвался Князь откуда-то... Сверху? Сбоку?
Глаза пришлось открыть.
Эльрик стоял рядом с сидящим на полу демоном. Высокий, худой, как будто нескладно собранный - тугие повязки виднелись под едва запахнутой рубашкой, мешали, судя по всему, двигаться. Но это ничего. Это пройдет.
На шефанго все как на собаках заживает. Или как на демонах? Если не лучше.
Зверь понял, что его начало отпускать, когда Эльрик положил ладонь на плечо, присел рядом. С любопытством, кажется, смотрел, как подрагивает рука, когда заколотила демона дрожь.
Смотрел недолго. Сгреб в охапку, и то ли рыкнул, то ли улыбнулся так... И не скажешь сразу.
Но успокоиться помогло.

- Живой, - повторил Зверь. - Твою мать. Князь, еще раз будешь таким придурком - я тебя сам убью. Безо всяких там Мечей.
Эльрик курил, и смех вышел странным покашливаением. Когда отошел от дыма, сообщил:
- Обойдешься. Раз я сейчас не помер, не помру еще долгое время. Хотя, скажу откровенно, мальчик, - глаза и голос поверьезнели, - то, что случилось, не самое правильное из всего, что могло быть. А сейчас придется убеждать всех в том, что ты не опасен.
Зверь молчал.
Да, шефанго психи. В прямом смысле этого слова. И повод для убийства Зверя - всего лишь его существование.
Милые ребята, с ума сойти можно.
- Даже несмотря на Второй закон империи, тебе будет грозить опасность. Так же, как я не могу приказать моим подданным не дышать - так же я не могу приказать им пойти против их сути. Они не могут тебя не убить, а я не могу так быстро отсюда исчезнуть, - Князь досадливо двинул плечом. - Но заставлять тебя идти против твоей сути... Зеш.
Эльрик замолчал.
- В смысле?
- Самым разумным для тебя сейчас, самым безопасным является оставаться здесь. Никаких полетов, никаких убийств - тем более, убийств... Что?
Зверь смеялся. Когда успокоился, смог произнести:
- Всего-то? Князь, засунь свои понятия о том, без чего я могу жить, а без чего - нет, куда подальше. Я могу не летать. Поверь на слово.
- И зачем я с тобой связался? - почти с жалостью произнес Эльрик, глядя куда-то вдаль.
Зверь улыбнулся.
Кажется, улыбки Князю хватило, чтобы глупость вопроса осознать.

---

Керват

Пишет  Солнцелис:
Размер: драббл, 604 слова
Персонажи: Йорик Хасг, Эльрик де Фокс
Категория: джен
Жанр: хоррор, романс, ангст
Рейтинг: R
Предупреждения: жестокость
Размещение: запрещено без разрешения автора

Йорик идет по лесу и старается не смотреть по сторонам. Не получается.
Командор на несколько мгновений прислоняется лбом к холодному стволу сосны и ждет, пока мысли придут в порядок. Знает, что это бесполезно, ведь стоит открыть глаза, оглянуться, присмотреться внимательнее, чтобы снова – замутило, задергало где-то внутри муторным комком, подкатывая к горлу рвотным позывом.
Йорик сжимает зубы и идет дальше. Стараясь не смотреть по сторонам.
Лучше бы это было поле боя, усыпанное трупами, как луга снегом зимой. Право слово, лучше бы. Или братская могила, где в кучу свалены безымянные тела и то, что осталось от людей.
Но вот так…
Йорик зло мотает головой и решительно делает шаг вперед. Ему нужно найти того, кто это сделал. Тому ведь куда хуже сейчас, чем командору.
Вокруг грязная трава путается в тонком слое крови, ее жухлые стебельки не могут выпрямиться, стянутые пленкой засохшей слизи. Сложно идти и не наступать на разбросанные по земле части тел, не давить чернеющие в сумраке внутренности, не смотреть на белеющие злыми осколками зубы, обнажившиеся кости. Сложно дышать кровоточащим воздухом, в котором не различить запахов – таким плотным коконом духоты окутана лесная просека.

А тонкие деревья порублены на щепки. Тому, кто устроил все это, было все равно, с чем сталкивается оружие, и это плохой признак – настолько плохой, что Йорик на пару мгновений останавливается, мешкая, но все-таки снова шагает вперед.
В лесу тихо.
Йорик касается дерева и раздраженно вытирает ладонь. Кровь уже остыла, но еще не свернулась – времени прошло не так много, как он боялся, и де Фокса найти должно быть не так трудно.
Только вот не загрызет ли вырвавшийся на свободу зверь его самого?
Об этом лучше не думать. Просто идти. Вперед.
Не думать, правда, куда сложнее, чем не смотреть по сторонам.

Эльрика командор нашел случайно, изрядно поплутав по лесу. Страшная просека осталась позади, следы в темноте даже орочий глаз различал с трудом, так что, когда Йорик увидел сгорбившуюся над ручьем беловолосую фигуру, сразу и не поверил.
– Де Фокс?
Плечи фигуры дернулись.
– Подходи, не бойся, – хрипло буркнул низкий голос. И добавил со странной усмешкой: – Не кусаюсь…
Йорик подошел. Встал рядом, не заглядывая в лицо, помолчал.
– Зеш… Командор, я дурак? – де Фокс выругался, не дожидаясь ответа, наклонился, плеснул в лицо воды. – Не отмывается, зараза… Командор? Ты же все видел.
– Видел, – спокойно согласился Йорик. – Дурак. Не поспоришь.
Эльрик рыкнул, фыркнул и повернулся, наконец, лицом.
На серой коже, черных губах кровь в темноте не разглядеть, но речная вода не смыла ее острого запаха. Кажется, де Фоксу пришлось пустить в ход не только оружие, но и клыки.
– Красавец, – пробормотал командор, вглядываясь в алые глаза.
Нет, безумие уже отступило. Можно не бояться за этого ненормального, можно достать фляжку и выпить – и позволить рукам задрожать, совсем чуть-чуть, потому что совсем уж расслабляться рядом с этим психом никогда нельзя.
Эльрик ничего не сказал. Увидел, заметил, конечно, но промолчал. Понял? Йорик надеялся, что да.
Его дэира – настоящий безумец. И дурак порой тоже настоящий, сам признает, что случается нечасто. Йорика таким не напугать.
Но когда Эльрик, очертя голову, бросается в свой черный омут, из которого может и не вынырнуть, у командора сердце леденеет. Он каждый раз боится, что этот самонадеянный мальчишка не вернется. Не справится. Боится не потому, что не верит Эльрику – боги, да если кому и стоит верить, так это ему – а потому что знает и помнит, как это бывает.
Но де Фокс справляется.

– Опять дуришь, командор? – насмешливо спросил шефанго, дыхнув в сторону Йорика дымом из трубки.
Йорик только рукой махнул. Эльрик свое дело сделал, черные мысли и воспоминания от командора отогнал, и, глядя, как де Фокс заплетает косу, вновь набивает трубку табаком командора и щерится в усталой улыбке, Йорик подумал, что «дурить»… Не то чтобы глупо.
Просто как этот безумец может куда-то исчезнуть?

---

Осколки зеркала

Пишет  Солнцелис:
Бета:  esterka
Размер: миди, 4474 слова
Пейринг/Персонажи: Эльрик де Фокс, Тир фон Рауб, Кина,

спойлер

Змей за кадром
Категория: джен, почти незаметный гет
Жанр: приключения, АУ
Рейтинг: R
Предупреждения: 1. ООС, АУ, внутриканонный кроссовер.
2. Неприятные подробности обгорания, жестокость, жирный намек на каннибализм.
3. Возможна нехватка обоснуя.
Краткое содержание: Ему была нужна помощь. Кто-то, способный все исправить или хотя бы рассказать, что делать дальше. Сам он не знал, не представлял толком, что происходит и как, черт возьми, все это работает, и разбираться не было ни времени, ни возможности. Он знал только, что все его действия не приносят никакого результата.
Размещение: запрещено без разрешения автора

Ему была нужна помощь. Кто-то, способный все исправить или хотя бы рассказать, что делать дальше. Сам он не знал, не представлял толком, что происходит и как, черт возьми, все это работает, и разбираться не было ни времени, ни возможности. Он знал только, что все его действия не приносят никакого результата.
И он был в бешенстве от собственного непонимания и бессилия.
Он остановился посреди Дороги, уходящей куда-то вперед между звезд, совершенно измученный и уставший, чувствуя, как уходит время, с каждой секундой приближая то неотвратимо-страшное, чего он не мог допустить.
Он упал на колени и закричал.

Эльрик проснулся рывком. Мотнул головой, тут же ругнулся – коса за время сна переместилась под локоть, так что ощущение вышло не из приятных.
Он попытался вспомнить, что ему снилось, но образ ускользнул, оставив после себя странную горечь. Во сне точно был кто-то, кого Эльрик никогда не видел, и это отличало сон от всех предыдущих, в которых ему снились смутно знакомые места и существа, но… Но было что-то еще.
Космос. Или хаос? Нет. Дорога… Нет. Он зажмурился и с удивлением понял: в груди заколотило, словно после бега или скачки. От тревоги.
Но что могло случиться?
Глупость какая!
Эльрик махнул рукой на странные сны и встал. Мало ли, что приснится, в конце концов. А вот Кина опозданий к завтраку не любит. Нет, она не ворчит и не бьет посуду, просто посмотрит один раз своими синющими глазами, и понимаешь: не надо опаздывать. Это неправильно.
Но, несмотря ни на что, он в тот день все-таки спустился на первый этаж позже, чем эльфийка уселась за накрытый стол и задумчиво стала теребить лютню, так что серьезный взгляд Эльрику все-таки достался. Впрочем, достался и горячий хлеб, и слегка остывший утренний кофе.
– Ступенька на крыльце скрипит, – пожаловалась Кина.
– Починим, – махнул рукой Эльрик.
– И ночью был дождь. Так что в город ехать – грязи по колено будет… Может, отложишь до завтра?
Про дождь Эльрик знал. По крыше лупило так, что ему казалось: не дождь, а град. Но откладывать поездку из-за этого… Он поморщился.
– Да брось.
Кина взглянула на него через стол, и Эльрика снова кольнула непонятная тревога.
– Хоть ступеньку сначала почини, – сказала она.
– Кина…
Эльрик встал, подошел к ней, заглянул в глаза.
– Что случилось?
Она отвернулась.
– Кина?
– Ничего. Не знаю. – Она покачала головой. – Ерунда все это. Просто чувствую себя как-то… неуютно. – И тут же выпалила, словно больше не могла держать слова в себе: – Не уезжай.
Эльрик задумчиво кивнул. Потом подхватил свою эльфийку на руки – та только ахнула, уцепилась за его шею – и понес наверх.
Ступенька подождет. А вот тревожащаяся по непонятной причине женщина может стать настоящей трагедией.

Уже в сумерках, когда Эльрик починил лестницу, почистил сбрую Тарсаша, прикрепил обратно сбитую конем кормушку (на этот раз прибив намертво) и сидел на крыльце, раскуривая трубку, Кина вышла из дома с лютней. Пихнула его в бок, заставив подвинуться, и устроилась рядом, положив голову на плечо.
– Смотри, сколько звезд, – тихо сказала она. – Кажется, после дождя они ярче и чище.
– Осень, – кратко ответил Эльрик.
Из трубки выплыло кольцо дыма, следом потянулось еще одно, и еще, и еще. Целый ряд больших и маленьких дымных колец парил в воздухе, плавно поднимался вверх и таял, так что дым смешивался со светом луны и звездными лучами.
Кина провела по струнам. Несколько легких переборов, похожих на перестук прохладных капель, но в то же время мягких и чуть тоскливых. Эльрик заинтересованно повернул голову.
– Да нет, просто… вертится что-то, – Кина улыбнулась. – Песня или мелодия, пока не знаю. С самого утра.
Она повела плечами и чуть нахмурилась.
– Все еще чувствуешь себя неуютно? – спросил Эльрик.
– Да, – призналась она. – Глупо как-то. Но хорошо, что ты не поехал в город.
Он ничего не ответил.
Кина едва слышно перебирала струны лютни, то и дело шевелила губами, порой категорично качала головой. Но песни так и не спела. Впрочем, Эльрик песни и не ждал – он просто смотрел на звезды, курил и вслушивался в окружающую тишину.

Он не заметил зеркала. Не думал, что на Дороге можно что-то оставить, вот так бросить под ноги – и пусть достается кому угодно. Он даже был уверен, что зеркала не было, но как бы иначе оно оказалось раздавленным?
Он поднял руку и задумчиво посмотрел на окровавленную ладонь, из которой торчали острые края стекла. Она была похожа на странный цветок: взрезанная кожа, из которой крупными каплями на Дорогу падала кровь, лепестки-осколки, отражающие его искаженное лицо – он и сам не замечал, что уже чувствует боль. Перестал быть неуязвимым.
Отдал почти все, что у него было, но не приблизился к выходу ни на шаг.
Он беспомощно оглянулся. Силы как-то разом покинули его.
Кровь сочилась из разодранной руки все быстрее, и он, морщась, стал вынимать осколки и складывать их в круглую раму карманного зеркальца. Один за другим, медленно и осторожно, наблюдая, как изворачивается, раздвигается, натягивается кожа, как резко и крупно выступает на ранах кровь. Было в этом что-то завораживающее.
Когда последний осколок очутился в раме, та вспыхнула огнем. Он не успел ни отшатнуться, ни закричать, ни заслонить лицо рукой.
Он в этот день просто катастрофически ничего не успевал.

Эльрик кубарем слетел на первый этаж. Остановился, прислушался, нашел глазами Кину, выглянувшую из кухни на грохот.
– Что-то не так?
Он молча оглядывался, но на лице быстро проступила рассеянность.
– Тарсграе… Извини. Ничего.
Эльрик глубоко вздохнул. Сон давно отступил, но смятение и отчаяние, пришедшие из него, все еще клокотали где-то в груди. Казалось, что вот-вот дверь дома откроется, и на пороге встанет тот, чье отражение было в кровавых осколках – светловолосый, с острыми чертами, распахнутыми злыми глазами… Опасный. Обезумевший и очень опасный.
– Это всего лишь сон, – Кина подошла к нему и обняла. – Пойдем завтракать? А потом я твою косу соберу… И ступенька на крыльце скрипит…
Эльрик кивнул. Ступенька. Да. Сон прошел, он здесь, с Киной, и это важнее странных мальчиков, сгорающих заживо.
– Мне тоже сегодня что-то непонятное снилось, – продолжила она, накрывая на стол. – Но это ведь не страшно, утром сны проходят. А если совсем невтерпеж, можно написать песню, и станет легче.
– Это ваши… менестрельские штучки.
Она улыбнулась.
– А мужчинам все бы драться и напиваться?
Эльрик фыркнул и покачал головой:
– Боги… Что за чушь? С чего ты взяла?
– С того, что вы именно так и решаете свои проблемы.
– Да нет никаких проблем!
– Тогда перестань коситься на дверь.
Эльрик хотел было возмутиться, но только махнул рукой. Кина была права, на дверь он косился, хотя образы сновидений развеялись. Тревога осталась.
– Не поеду в город, – сказал он после завтрака. – И дождь ночью шел. Потерпим пару дней, как думаешь?
Кина кивнула:
– Да, нам пока всего хватает. Я хотела тебя попросить: как поедешь, кроме прочего, возьми мне зеркальце… Я свое разбила, даже не заметила, как, – она смущенно взглянула на Эльрика.
Тот почувствовал, как где-то внутри закручивается злая пружина. Мягко попросил:
– Покажи.
Кина недоуменно взглянула на него, но зеркало принесла. Эльрик повертел его в руках так и сяк, пытаясь вспомнить, насколько оно похоже на то, что было во сне, но ночное видение окончательно ускользнуло из памяти. А зеркало это у Кины было если не всегда, то почти всегда, и жалко его, конечно, а новое привезти – ерунда, привезет.
– Тебе такое же нужно? – уточнил он.
– Или чуть больше. Спасибо, – она чмокнула Эльрика в щеку и забрала разбитое зеркало.
– Выкинь, – посоветовал он. – Говорят, примета плохая.
– Жалко. На память оставлю. С каких пор ты стал суеверным?
Эльрик пожал плечами и встал.
– Надо Тарсаша почистить и выпустить. Небось снова снес кормушку.
– Не забудь починить ступеньку! – крикнула Кина вдогонку.

Он смотрел на свои руки. Не отводил глаз. Старался не отводить, даже когда спотыкался и падал, корчась от боли. Кожа давно превратилась в обгоревшие угольные лохмотья, обнажив тонкие кости. Горящие руки – страшно, и больно, и невозможно, но лучше смотреть на обрывки собственных мышц, чем на бушующий огонь.
Глаза резало жаром, но, как ни странно, за них не хотелось схватиться и выть, катаясь по земле. Не было и дыма. Дышать раскаленным воздухом было неприятно, но куда больше он боялся опустить взгляд – вдруг на груди тоже кроваво-обугленное месиво, а кости выпирают, белые и удивительно чистые, как на руках?.. Он заставлял себя делать шаг за шагом, твердо зная одно: выход где-то впереди и осталось совсем чуть-чуть.
И, возможно, там ему смогут помочь. Если же нет… придется вернуться в огонь.
А еще тот, растворившийся где-то среди теней и дорог, умрет.
Об этом он старался не думать.

Поздним вечером Эльрик вышел на крыльцо с трубкой, но раскуривать ее сразу не стал. Облокотился на перила, уперся взглядом в дорожку, ведущую от ворот, и задумался.
Днем он обошел весь сад, незаметно для Кины обшарил дом, даже побродил по дорожкам с Тарсашем, надеясь, что чуткий конь уловит что-то неправильное и подскажет, где источник тревоги. Но ничего не добился, кроме того, что Тарсаш обиженно куснул его за плечо: мол, едва-едва ноги переставляют пусть черепахи и крестьянские клячи, за кого ты меня, хозяин, держишь? Эльрику пришлось извиняться и задабривать коня сухарями.
Тревога осталась. На небе не было и облачка, и завтра, подумал Эльрик, он все-таки съездит в город. Заодно и Тарсаш окончательно сменит гнев на милость, особенно если крюк в поля сделать: пара часов скачки – то, чего не хватает застоявшемуся коню.
– О чем размышляешь? – спросила вышедшая на крыльцо Кина.
– Поездка в город. Зеркало, еда, пряжа, нитки… Что там еще было? – Эльрик набил трубку и опустился на ступеньки.
– Чернила и бумага. Эльрик… – Кина замялась. – Знаешь, я все-таки написала песню. Она с утра вертелась, но… Она мне не нравится. В ней что-то неправильное.
Эльрик в который раз за день насторожился. И тут же почувствовал: да, теперь – да, источник тревоги именно здесь.
– Споешь?
Он хотел спросить, но получилось больше похоже на требование, и Кина взглянула на него с легкой обидой.
– Мне очень не хочется, – призналась она. – Но понимаю, что нужно. Это и правильно, и неправильно, ерунда какая-то. Ладно. Слушай.
Она взяла в руки лютню.

Он удивился, когда наступила тишина. Раньше и не понимал, насколько вокруг шумно, а когда все вмиг стихло, удивился. Когда же в тишине раздалась музыка, он поднял голову – хотел оглядеться, понять, кто это тут играет на гитаре… Или как там ее, на лютне?..
И увидел, что огня уже нет.
Были звезды, сквозь которые он падал – нет, летел! – и музыка, которая звала за собой. И слова. Кажется, это была песня. Кажется, она была про него, и для него, и…
Он не успел понять и расслышать, потому что со всего маху ударился о землю.

Эльрика выбросило из сна в реальность. Спустя мгновение раздался дикий грохот откуда-то с улицы, Кина закричала, и шефанго, сорвавшись с места, вихрем пронесся по дому.
– Эльрик! Эльрик!
Он схватил Кину за руку, уже на крыльце, задвинул машинально за спину и только потом увидел, что происходит.
Тарсаш, оскалив зубы, чуть припал к земле, почти как пес. По-собачьи же он ворчал на неожиданного гостя, который стоял на дорожке. Тот был в разодранной одежде, местами опаленной и испачканной то ли землей, то ли кровью. А увидев Эльрика, гость издал какой-то задушенный звук и неверяще уставился на шефанго.
– Я могу вам помочь? – как можно спокойнее спросил Эльрик.
Кина – он чувствовал – была в ужасе. Чем-то нехорошим несло от этого мальчика. Настолько нехорошим, что Эльрик сам готов был на него броситься… Но повода не было.
– Тарсаш.
Конь недовольно заржал, и это было настолько похоже на рычание, что в другой ситуации Эльрик бы усмехнулся.
– Дай ему пройти.
– Эльрик… – Кина вцепилась в его руку. – Не надо, я боюсь его, пожалуйста, Эльрик!
– Да не трону я тебя, – растерянно сказал гость, подходя к крыльцу. – Черт… Князь? Это не можешь быть ты! Или… – он прищурился. – Ты умер? И я умер? Это что-то типа того света?
– Кина, иди в дом, – Эльрик обернулся, осторожно разжал пальцы эльфийки. – Ничего не бойся, все будет хорошо.
Кина замотала головой:
– Нет! Не надо!
– Пожалуйста.
Она посмотрела на него – такая отчаянно испуганная, и Эльрик вынужденно кивнул, хотя отпускать ее сейчас не хотелось.
– Иди.
Он снова повернулся к светловолосому мальчишке.
– А ты рассказывай. Как тебя зовут?
Тот аж покачнулся. Эльрик по его глазам понял: что-то сломалось. Совсем.
– Тир… Тир фон Рауб, – тихо сказал гость. – Ты не…
– Я тебя не знаю, – кивнул Эльрик. – Как ты тут оказался? Тебя кто-то направил ко мне? Из города?
Судя по Тиру, он вот-вот готов был упасть.
Эльрик вздохнул. Связываться с гостем все еще не хотелось. Но он уже чувствовал: все, что должно было случиться, случилось, теперь только с последствиями разбираться. Какими – было неясно.
Неясности Эльрик не любил.
– Садись, – Эльрик опустился на лестницу. – И рассказывай.
Неожиданно Тир подобрался, оглянулся назад, зачем-то посмотрел на небо и быстро сказал:
– Нет. Я должен вернуться. Он… ты… Князь там! Я должен ему помочь! Даже если через огонь…
Он поднял руки и долго смотрел на запястья. Затем снова глянул на Эльрика – ощетинившийся, уставший, разбитый, но готовый драться дальше.
Только с кем?
– Садись, – настойчиво повторил Эльрик. – И говори уже. Потому что сейчас я ничего не понимаю.

Правда, после рассказа Тира Эльрик стал понимать не намного больше. Получалась какая-то чертовщина, к которой он отношения вроде как иметь не должен был, а с другой стороны – с этим Мечом кто ж знает, к чему он может иметь отношение?
Единственное, что стало ясно – Тира нужно отвезти в город. Иначе гость или действительно упадет, или набросится и сожрет Кину.
– Чтобы вытащить тебя… его, Князя, на Дорогу, я очень много отдал. А потом, в огне, еще больше. И мне нужно кого-нибудь убить.
Он говорил это серьезно и так спокойно, словно все было в порядке вещей. Или словно знал, что Эльрик поймет и задавать лишних вопросов не будет. А выглядел при этом так уверенно и невинно, что Эльрику хотелось смеяться.
– Нет проблем. – Шефанго окинул Тира взглядом. – Хотя все-таки есть. В такой одежде скорее убьют тебя самого, а то и просто в город не пустят. Переоденешься, отмоешься – и поедем. Тарсаш двоих увезет без труда.
– Мне некогда… Черт, Эльрик. Как мне тебя звать? Эльрик – это он, Князь. И он там. И у меня нет времени мыться! – Тир уставился на него настолько обиженным взглядом, что шефанго махнул рукой.
Ребенок. То ли еще от шока не отошел, то ли в принципе такой. Но в то, что парень голыми руками может разделать человека, отложив мясо отдельно, а кости отдельно, Эльрик поверил без колебаний.
– Акулы с тобой. Ну, пять минут-то ты подождешь?
Он быстро собрался, объяснил Кине, что гостю нужно в город – без уточнений, зачем девушку пугать? Та, кажется, даже вздохнула с облегчением.
– Через пару часов вернемся, – пообещал Эльрик.
Оседлал Тарсаша, забросил Тира позади себя – тот недовольно проворчал что-то про одинаковую бесцеремонность – и хлопнул коня по шее. Тарсаш, вскинув голову, сорвался с места. Эльрик почувствовал, как Тир вцепился ему в плечо, – даром, что низкий и выглядит слабым, а сжал так, что даже сквозь куртку чувствуется, – и мысленно помянул всех нечистых.
Но через некоторое время он помянул их и вслух. Потому что, проскакав небольшое расстояние – с четверть часа галопом, даже при скорости Тарсаша это немного – они повернули и увидели вдалеке дом.
Свой дом Эльрик не узнать не мог.
Так что выругался не стесняясь.
– Ага, – выдохнул Тир. – Что за хрень? Раньше такого не было?
Эльрик выругался повторно. Тарсаш неторопливо рысил по дороге к дому, и шефанго, спохватившись, развернул коня.
– Слазь, – сказал он.
Тир слез.
– Жди тут.
Эльрик прижался к гриве коня, и Тарсаш, не дожидаясь понукания, бросился в стремительный карьер. Эльрик промчался мимо рощи, моста через речку, свернул в поля… И снова вернулся к дому. Где-то впереди виднелась едва заметная точка, которая при приближении Эльрика зашевелилась – Тир махал рукой.
– Вашу ж мать, – пробормотал шефанго. И снова развернул коня.
Спустя час скачки по дороге, полям и даже руслу реки он остановился рядом с Тиром, молча слез с седла и уселся на краю дороги. Тарсаш, недовольно фыркая, тут же принялся щипать траву.
– А как было раньше?
Эльрик раздраженно рыкнул:
– Не знаю. Как-то было. Я всю дорогу об этом думал… пока мотался там… Мит перз, мальчик, до тебя все было нормально!
Тир пожал плечами.
– Проблема остается. Мне нужна чья-нибудь жизнь, чтобы убраться отсюда. Лучше не одна. Иначе на Дорогу не выйти. А я должен вернуться. Срочно. Его нельзя одного оставлять!
– Не паникуй! – Эльрик осекся и постарался говорить мягче, потому что голос сорвался на совсем уж невежливое рычание. – Птички-мышки не подойдут? Там в роще кто-то живет.
– Очень смешно, – буркнул Тир. – Ладно, расскажи про этот город.
Эльрик задумался. Город был, да, он это знал, но что-то более конкретное о нем не вспоминалось. Хотя он же туда ездил! Один и с Киной! Не очень часто, чтобы народ не пугать, но ездил, закупались они всегда у одних и тех же торговцев…
Эльрик попытался вспомнить хоть одного и не смог.
– Так, – многозначительно сказал Тир, увидев, как шефанго кривится.
Тот хмуро достал трубку и кисет.
– Не знаю. Город точно есть, я знаю, что был там, но не помню этого. Тарсаш шел уверенно, он знает эту дорогу. Но я – нет. Пока не проехал через мост, не помнил о реке, какие птицы живут в роще, не знаю… Так не бывает. Чертовщина какая-то.
– А как бывает? Что ты вообще тут делаешь?
– Живу. С Киной. Просто и без изысков, – Эльрик раскурил трубку. – Езжу в город…
– Которого нет. Я не знаю, что тут происходит, но если ты хоть чуточку похож на моего Князя – ты не можешь жить «просто»!
Пожалуй, мальчик был прав. Эльрик затянулся и задумался по-настоящему.
Ему очень не хотелось связываться с чужими проблемами. Ему вообще ни во что вмешиваться не хотелось. И думать обо всем этом тоже.
И это было… странно. Эльрик попытался вспомнить прошедшие дни – ему казалось, годы – но ничего существенного в памяти не всплыло. А так, действительно, не бывает. Даже если живешь в домике в глуши. С женщиной-менестрелем.
Менестрелем… Кина не могла не писать песен, но он не помнил ни одной. И уж этого быть не могло совершенно точно.
Эльрик выругался так, что Тир недовольно на него покосился.
Чем больше он думал, тем больше понимал, что либо все забыл, либо… ничего не было.
Небо стремительно темнело. Вечер наступал совсем не по расписанию, и Эльрик насторожился.
– Надо вернуться в дом.
Он подозвал Тарсаша и уже привычно забросил Тира себе за спину.

– Не смей засыпать. Не закрывай глаза. Не… Эльрик! Не вздумай!

Эльрик проснулся и несколько минут смотрел в потолок. Ночной дождь мешал спать, и в голове вяло бродили мысли о том, чем лучше перестелить крышу, чтобы не было так шумно…
Снизу раздался грохот, звон разбитой посуды и вскрик Кины. Эльрик сорвался с места.
– Да не ори ты! Боги, что за бред, я вчера пришел! Вчера, ясно тебе?! Эльрик, успокой эту ненормальную!..
Шефанго машинально заслонил Кину, которая, похоже, только что бросалась в неожиданного гостя тарелками. Хорошо хоть лютней не била.
– Ну что за хамство – врываться в чужой дом, – проворчал Эльрик.
И хотел было вышвырнуть наглого мальчишку в окно, но тот уставился на него так, что рука не поднялась.
– Серьезно? – недоверчиво спросил он. – Ты меня не помнишь? Это типа «день сурка», что ли?
– Какой, к акулам, сурок? Вали отсюда!
– Не-не-не, так не пойдет! Эльрик! Я вчера это все уже пережил! И ступенька у вас скрипит на крыльце, да? Она вон, девица твоя, мне вечером жаловалась!
– Скрипит, – подтвердила Кина.
– А ночью шел дождь…
Эльрик внимательно посмотрел на гостя. Тот не врал. И был в отчаянии.
И казался смутно знакомым…
– Эльрик, мы вчера ездили в город, но не смогли доехать, дорога идет кругом… Мне срочно нужно кого-нибудь убить!
Что-то в воздухе тревожно задрожало, натянулось до предела и лопнуло. И Эльрик вспомнил.

***

Кина сидела за столом в гостиной. На коленях у нее лежала лютня, на столе стояли два кубка с вином. Эльфийка смотрела на маленькое круглое зеркальце, которое держала в руке, и, заметив вошедшего Эльрика, подняла глаза.
– Ой. Это твое? В смысле, Трессы? – она протянула зеркало шефанго.
– Нет. Где ты его взяла?
Эльрик не спешил брать зеркало. Чем-то оно ему не понравилось.
– Нашла среди карт… Точно не твое?
Он все-таки взял его в руки. Повертел, хмыкнул:
– Еще и треснутое.
И тут зеркало начало нагреваться. Эльрик попытался положить его на стол, но круглая металлическая рама словно прилипла к руке.
– Зар-раза! Кина, лучше отойди!
Он сделал шаг, чтобы дотянуться до бокала с вином, хотя бы облить все больше жгущую ладонь вещь, отстранил руку Кины, которая хотела ухватить его за рукав – но внезапно повсюду вспыхнул огонь.
Когда Эльрик смог отбросить зеркало, вокруг уже был сад. Кина стояла за его спиной, и он совершенно точно знал, что нужно починить ступеньку на крыльце, а Тарсаш снес кормушку с овсом.
Знал, но не помнил.

***

Тир тряс его за плечо, Кина пыталась оттащить гостя, и Эльрику пришлось все-таки открыть глаза, чтобы прекратить их пререкания.
– Все нормально. Тир, отпусти. Кина, успокойся, он не кусается.
Голова у шефанго болела нещадно. Но он отчетливо помнил, как попал сюда, как на дорожке перед домом обнаружил светловолосого мальчишку, которому нужно было спасти другого Эльрика де Фокса (что редкий бред и, видимо, именно поэтому правда).
Когда он попал сюда, он был один. Тир добрался своим ходом. И Кина явно не помнила ни Тира, ни огня. Значит?..
– Кина, у тебя есть зеркало? Круглое, маленькое?
– Да, только оно…
– Разбилось. Я знаю. Принеси его, пожалуйста.
Эльфийка недовольно посмотрела на Тира, но все-таки вышла из кухни.
– Говоришь, тебе нужно кого-нибудь убить? – спросил Эльрик.
– И желательно быстро… То есть, убивать медленно, но начать побыстрее. Но это неважно. Что происходит? – Тир настороженно взглянул на шефанго.
– Пока не знаю. Но настоящие тут только мы с тобой. Ее здесь не может быть. И Тарсаша.
Эльрик все-таки немного в этом сомневался. Кина вернулась с зеркалом, замерла рядом с ним – совсем такая, как в реальности, живая, с синими-синими глазами, встревоженная…
– Это оно. – Тир смотрел на разбитое зеркальце так, словно готов был сорваться с места и бежать как можно дальше. – Я здесь из-за него. В нем огонь. Не трогай!
Но шефанго уже взял зеркало у Кины и разглядывал его со всех сторон. Поочередно вынул каждый осколок, заметил, как Тир скривился и потер левую руку, кивнул:
– Да, оно. Но сейчас оно холодное, никакого огня, ничего. Простое разбитое зеркало.
– Я не рискну его трогать.
– Боюсь, по-другому нам правды не узнать.
Эльрик положил зеркало на ладонь и протянул Тиру. Тот тяжело посмотрел на него:
– Я не выживу в огне еще раз, Эльрик. У меня сейчас нет на это сил.
– Я тебя туда не пущу, – пообещал шефанго.
Видимо, со словами угадал. Потому что Тир молча взял у него зеркало и с некоторой опаской повертел в руках.
– Ничего не происходит, – вынужденно согласился он.
Эльрик смотрел на зеркало и Тира. Возможно, если бы он хоть чуть-чуть отвел взгляд, он бы заметил ее движение, а так – только почувствовал, когда воздух уже всколыхнулся, но было поздно.
Кина схватила столовый нож и вогнала Тиру под глаз – точнее, постаралась, силы не хватило. Тот будто ждал этого: зеркало полетело на пол, в руке остался один крупный осколок. Тир в мгновение прижал эльфийку к стене и… Эльрик не знал, что было бы «и», если бы он не подскочил к ним.
– Хватит!
Тир повернулся к нему, но Кину не отпустил. Под глазом у него была глубокая рана – не смертельная, но красавцем не назовешь.
– Ее тут нет, идиот! И она чуть меня без глаза не оставила!
– Глаз на месте. А если ее тут нет, как тебе поможет убийство иллюзии?
Тир взвыл:
– Просто уйди!
Но Эльрик не ушел. Отцепил злого мальчишку от эльфийки, развернул девушку к себе – и поморщился.
Глаза у Кины светились красным. Ни капли знакомой синевы в них не осталось, только бешенство и ярость.
– Я же говорил, ее тут нет, – буркнул Тир. – Дай мне убить эту тварь! Я узнаю все, что тебе нужно, просто отдай мне ее!
В голосе у него проскользнули рычащие нотки, черты лица заострились, глаза стали казаться черными колодцами. Чисто упырь, почуявший кровь.
Эльрик отпустил Кину, поднял с пола зеркало и вышел с кухни. И дверь закрыл покрепче. Судя по оскалу Тира, ему хватит одного осколка, чтобы разобрать это существо по косточкам.
Наблюдать за этим Эльрик не собирался.

Звезды здесь были очень низкими и яркими. Эльрик смотрел на них и старался не думать о том, что увидел, вернувшись в дом.
Пока Тир занимался своим делом, Эльрик попытался еще раз дойти до города. Конечно, ничего не получилось. Он сделал несколько кругов по дороге, а когда начало темнеть, вернулся и уселся на крыльце.
Звезды полностью усыпали небо, когда к нему вышел Тир. От него, несмотря на все приложенные усилия, пахло кровью и страхом, и Эльрик недовольно рыкнул.
– Извини.
Тир встал рядом, тоже поднял голову к звездам.
– Она ничего не рассказала. Не знала. Так что мы по-прежнему заперты тут.
Эльрик хмыкнул. Почему-то он не был удивлен.
Тир протянул ему осколок зеркала, и Эльрик вернул его в оправу.
– Я должен попробовать вернуться, – сказал Тир. – Даже если огонь… Черт знает, сколько я тут торчу. Я должен рискнуть.
– Конечно. Подожди меня.
Эльрик встал и медленно вошел в дом. Толкнул дверь кухни, поморщился от запаха – кровь пробуждала желание убивать, а это было очень некстати.
Кина лежала на столе. Нет, не Кина – от его эльфийки в облике этого существа почти ничего не осталось. Частично из-за того, что тело было разобрано в буквальном смысле по частям, аккуратно разложенным в естественном порядке, которые местами были не совсем целыми – от тела оторвали целые куски мяса, причем, судя по ранам, зубами.
Частично из-за того, что тело покрылось шерстью вперемешку с чешуей. Крови было не так уж много, но пахла она сильно.
Но Эльрик пришел не за этим.
Он взял оставшуюся лежать на полу лютню Кины… и замер, когда позади раздалось шипение.
– Твою мать, – сказал Эльрик.
Глаза, казавшиеся выдавленными, снова ожили, налились красным светом. Отрезанные руки зашевелились, части тела задергались, пытаясь собраться в единое целое. Щелкнули острые зубы.
– Не с-смей трогать мальчика, – прошипело существо. – Не позволяй ему…
Шипение перешло в хрип. Эльрик выдернул меч и покачал головой. Посмотрел на сияющее лезвие, хмыкнул.
Выходит, до этого он вспомнил далеко не все.

Они шагнули к звездам прямо с крыльца. Небо закружилось, засверкало, крохотные искры превратились в солнца, улетающие в темноту, – и небо упало к их ногам, превратившись в тонкий луч Дороги, ведущий куда-то сквозь тьму с редкими огоньками.
Эльрик не выпускал Меч. Пусть Тир косился на него с явным неудовольствием, но мало ли что случится.
Зеркало шефанго положил у края Дороги. Из рамы вылетел сноп искр, и оно растворилось в окружающей черноте. Словно и не было ничего.
– Вот так, – задумчиво сказал Эльрик.
– Мне нужно спешить. С этим я потом разберусь. Сначала Князь… – он протянул Эльрику руку. – Спасибо.
Шефанго пожал его ладонь.
– Я сам разберусь. А тезке привет.
– Он не тезка, он тоже Меч, – покачал головой Тир. – Не знаю, как это все связано, но сейчас и знать не хочу!
Он махнул рукой, сделал несколько шагов и исчез. Ушел куда-то вперед, быстрый, испуганный, но готовый добиться своего. Эльрик даже немного позавидовал тому, другому Эльрику.
Его самого наверняка ждала Кина. И Тарсаш соскучился. И остальные. Они к исчезновениям Торанго привычные, но даже их терпением лучше не злоупотреблять.
Эльрик вздохнул и шагнул вперед, в свой мир.
Домой.

***

– И как это понимать?
– Да брось, де Фокс.
– Не брошу. И не прощу. Я твоего сына от огня берег, а ты что сделал?
– Это был ненастоящий огонь.
– Он этого не знал. А за покушение на Меч я вообще имею право тебя в порошок…
– Остынь. Я лишь хотел, чтобы он держался от тебя подальше хотя бы то время, что ты будешь… недееспособен.
– Я всегда дееспособен.
– Он этого не знает.
– Он слишком многого не знает. Поэтому – и мне плевать на твое мнение! – я буду ему рассказывать. Когда найду. Точнее, когда он меня найдет… раз уж ты завернул все вот так.
– Но найдет ведь.
– Я не сказал бы, что это тебя оправдывает.
– Но найдет.
– Это отцовская ревность?
– Нет. Знаешь, я, пожалуй, даже рад, что он ищет именно тебя… А на прощение твое мне чихать. Как и ему на мое недовольство. Хорошая у нас семейка, а?
– Иди к черту!

---

Тарсаш

Пишет  Солнцелис:
Размер: драббл, 582 слова
Персонажи: Эльрик де Фокс, Тарсаш
Рейтинг: G

Самое странное в нем – запах.
Это было первым впечатлением. Среди злости, страха, восторга, среди терпкого соленого пота и горького отвратительного дурмана его запах не заметить было невозможно. Все скакали вокруг, галдели и боялись. А он – нет.
Уверенный, спокойный, упрямо-наглый. Странный по сравнению с остальными. Непонятный. Такой заставит насторожиться не только беснующегося коня, в ярости молотящего копытами, но и любого, у кого есть хотя бы зачатки разума и капелька желания жить.
Когда он снял маску, люди разбежались. А Тарсаш проснулся. Попробуй не проснись под таким взглядом – и пристальным, и теплым, и чуточку безумным. Люди говорят – «мертвый». Но это совсем не так. Может, им просто не видно, сколько пламени в алых глазах? Или их смущает, что он не похож ни на кого другого? Или они просто трусливы, по своей природе?..
Сколько потом Тарсаш не встречал людей, почти все они начинали остро бояться хозяина. Запах страха – едкий и неприятный.
Тарсаш мотал головой и недовольно фыркал.
Непонятно. Люди вообще непонятные. А он, Эльрик, от них отличается всем, чем только может. Как будто нарочно таким родился. Наверное, именно поэтому с ним Тарсаш готов был идти, а с кем-то другим – нет. Да и не разбудил бы его никто другой, если говорить честно. Не достучался бы. Людям сложно исправить в лошади то, что сломали люди же.
А Эльрик… Он знал. Он все знал – как говорить, что делать, куда идти. Или очень хорошо делал вид, но обмануть Тарсаша ему еще ни разу не удавалось. Тогда конь подходил к задумчивому, уставшему шефанго и вытягивал голову, тыкался в плечо.
Получал сухарь, теплую улыбку и ласковые слова. Ну, или хотя бы слова, если ни сухаря, ни сил на улыбку у хозяина не находилось.
Тарсашу нравилось слушать его голос – низкий, мягкий, гортанно порыкивающий порой, успокаивающий. Спокойный. Ласковый. Этим Эльрик тоже не был похож на людей: не кричал, не шипел, не злился, не замахивался в бешенстве и не пытался взять верх.
И вот здесь, похоже, крылось главное. Хоть Тарсаш и признавал Эльрика хозяином, они были равны. Наверное, это можно было назвать дружбой, но…
Чувство единения, когда эмоции пригнувшегося к гриве всадника и высоко вскидывающего ноги, стелящегося по земле скакуна сливаются в один порыв, когда неважно, что вокруг, и есть только цель и бьющий в лицо, по груди, рвущий назад волосы и гриву ветер – это больше, чем дружба. Это доверие – особенное, странное, но не пугающее, признание равенства с первой же секунды и до самого конца.
Кажется, люди называют такие моменты счастливыми.

В лесном полумраке вороной конь всхрапнул, чуть дрогнули любопытствующие уши, заслышав легкие шаги. Повернул голову, доверительно заглянул в глаза подошедшему Эльрику, потянулся мягкими губами к карману куртки.
– Только крошки, малыш. Извини.
Тем не менее, Эльрик выгреб оказавшуюся немаленькой горсть и предложил коню. Тот сперва обиженно фыркнул, но все-таки изволил принять скудное угощение.
Эльрик сел у костра, рассеянно уставился в огонь. Мыслей было много, выбирать ни одну из них, до головной боли бьющихся в мозгу, не хотелось. Хотелось отдохнуть и ничего не решать.
Тарсаш вышел из темноты, нагнулся и положил голову хозяину на плечо. Эльрик хмыкнул.
– Все в порядке, малыш. Все в порядке… Разберемся как-нибудь, – пробормотал он, поглаживая коня по шее.
Тот в ответ слегка подпихнул Эльрика в плечо и так же тихо отошел.
Сомневаться в словах Эльрика у него причин не было. Хозяин еще никогда его не обманывал, да и сдаваться не умел, а легкая грусть пройдет на следующее же утро, когда они двинутся в путь – бесконечный, путанный и далекий, а еще опасный, потому что хозяин не любит спокойную жизнь.
Тарсаша это вполне устраивало.

---

Пишет  Kceon Nika:

+ ЕЩЕ

---

Дорога сквозь миры

Пишет  Kceon Nika:

---

Пишет  Vassa07:
Эльрик Тресса де Фокс, Меч
... наверное, Старший)

3 стадия

2 стадия

1 стадия

больший размер по клику

---

Ночевала тучка золотая

Пишет  Vassa07:
Йорик Хасг, Тресса Эльрик де Фокс, Младшая))


В карандаше оно таки лучше.

эскиз-2

эскиз

---

Погибель Фрейстина

Пишет  Vassa07:
Эльрик Лонгвиец

стадия 2

стадия 1

---

Танец Мечника

Пишет  Vassa07:
Эльрик Лонгвиец
цикл «Принц Полуночи»

эскиз

---

Еще один танец

Пишет  Vassa07:
Эльрик Лонгвиец и Хелед

стадия 2

стадия 1

---

Пишет  Vassa07:
Цветы из сада Свершений

эскиз

---

Сказки вечного леса

Пишет  Vassa07:
Йорик Хасг и Тресса Эльрик де Фокс

эскиз

---

Невошедшее в туториал
Эльрик-марионетка
Автор Vassa07
Грани Торанго.

Еще

Полностью одет



Стадии костюма

Почтиполный прикид

Рубашка

Мотивы кроя и исходник вышивки

Эльрик в рубашке


Эльрик в штанах

причесочки

Развлекаюсь, пока шить штаны и т.д. не из чего.

Упоролась прическами))

Упоролась прическами))



Обнаженка

Снежная фея

Снежная фея)))

Расчесанная

Расчлененка


В середине работы я наконец вспомнила про чертеж))

Руки

Ноги и руки


Пластилиновая модель

---

Весна на Анго

Автор Vassa07
Материалы: скульптурный пластилин, гипс, полимерная глина ЛаДолл премьер, Керапласт, деревянные палочки для суши, пенопласт, папье-маше, хлопковые нитки, нетканые салфетки, проволока, булавки, крепкий шнур, свинцовые грузила, деревянные планки, леска, акриловый грунт, акриловые краски, матовый акриловый лак, ткани, бусины, металлическая фурнитура, кожа натуральная и искусственная, тесьма, галун, клей ПВА, Момент, вазелин.
Исходники: костюма, кроя рубашки, вышивки.

Туториал